со своего тела, но Петрус был намного быстрее, продолжая свой смертоносный танец. Причем Князев был готов поклясться, что некоторые удары большущих клешней он отклонял кулаком второй руки!
К несчастью Андрей больше не мог любоваться столь завораживающим зрелищем, так как у него была своя работа.
Кто-то кинул в один из ближайших туннелей древнюю версию гранаты и оттуда вылетели клубы дыма вперемешку с каплями крови. В ушах неприятно зазвенело.
– Убейте шаманов! – не смотря на свое худосочное телосложение голос квартирмейстера гремел ничуть не хуже, чем у боцмана, перекрывая весь творящийся вокруг звуковой ад. – Вперед в туннели! Они скрываются там. Если услышите громкий треск и покачивания, значит шаманы убиты и дело сделано! А теперь впере-е-ед! И пираты и впрямь побежали, зло прорубаясь через мешающих им чудовищных монстров.
Бежал и Андрей, стараясь всеми силами держаться рядом с мечущимся словно уж на сковороде Роем.
Приходилось мало того, что следить за выпрыгивающими отовсюду врагами, но и смотреть под ноги, чтобы не провалиться в неожиданную дыру или не сломать ноги о какую-то корягу.
Сражаться против рыболюдей было очень странно. Эти монстры не использовали какие-либо орудия труда, бросаясь на пиратов лишь с когтями и зубами, но при этом они были в разы сильнее людей и не обращали внимания на собственные раны.
Требовалось бить наповал, ведь в ином случае ты рисковал сойтись в смертельном клинче с раненным чудовищем, тянущимся своими игольчатыми зубами до твоей глотки.
В этом плане старенькая абордажная сабля Блэка показала себя выше всяких похвал.
Основное отличие абордажной сабли от обычной заключалось в ее очень сильно развитом эфесе, полностью закрывающем кисть и предназначенном для сокрушительных ударов в рукопашной схватке в тесных коридорах корабля.
И Андрей полностью реализовал это преимущество, ведь когда противники лезут столь плотной толпой, что ты не успеваешь толком вытащить лезвие из черепушки первого противника, чтобы ударить второго, то приходится идти на крайности.
Стальной эфес абордажной сабли с тошнотворным хрустом крушил каждую мерзкую харю, что пыталась вцепиться в лицо Князева.
Андрей сам не заметил, как в его второй руке появился нож, которым он прирезал Дирка.
Удар саблей, провести режущий удар ножом по другому противнику, пнуть первого, сбрасывая его с клинка сабли, увернуться от чьих-то острых когтей, почти лишивших его глаз, ударить эфесом, ломая чьи-то кости и перешагнуть корчащиеся тела, чтобы повторить эту комбинацию тем или иным образом.
Его тело работало словно отбойный молоток, вминая и круша любого, кто посмел бы бросить ему вызов. Мышцы буквально пели, а сердце мощно бухало, гоня кровь по его пылающему телу. Андрей не знал, что с ним, но это больше было неважно.
Теперь он знал, что это было именно оно, то, чего так жаждало это тело и то, что он так старательно пытался подавить грубой работой