в школе учат сперва-наперво возвращать всё на своё место, если что-то не получается. Представляешь, если бы мы делали ошибки и не могли их исправить?
Моцарт говорил, а Гошка с восхищенным вниманием слушал его.
В Гошкиной голове бродили совершенно разные мысли. Смысл того, что ему рассказывал Моцарт, до Гоши доходил. Только Моцарт говорил с таким выражением лица, будто рассуждает о каких-то простых предметах. Гошан в задумчивости снова почесал затылок.
– Не, Моцарт. Ты правду говоришь? Ты ведь всё это серьёзно? – Ну конечно! Вот смотри. Это я запросто. Это как детей, если уж говорить научили, то они до конца жизни могут, несмотря на то, что взрослыми становятся. А забыть слова и как их говорить – уже не могут.
– И что? – сам не зная почему, спросил Гошан.
– Что-что? Да ничего! – Моцарт сделал движение рукой, кашлянул и что-то прошептал. Затем подошёл к Гошану, осто- рожно взял у него осколок и бросил его на пол.
Пока осколок летел вниз, он, словно магнитом, притягивал остальные кусочки к себе. И прямо на глазах стакан по той же траектории направился снова на подоконник.
– Ничего себе! – разинул рот Гоша и поспешил к стакану, чтобы взять его в руку.
– Послушай, а ты его… – он не знал, что сказать, – можешь снова так?
– Опять ты за своё, – проговорил Моцарт. – Гош, – посмотрел он жалостливо. – Не могу я, подзабыл кое-что. Ты что, не понимаешь? – хотел было оправдаться Моцарт, – с кем не бывает.
– Нет. Так не пойдёт. Ты пробуй. Обещал же. Вот и показывай, что ты настоящий волшебник. А то смотри, Моцарт, не поверю. Разболтаю, что никакой ты не волшебник, – снова слова Гошана прозвучали серьёзно и угрожающе. – Я и Слюнтику тогда расскажу, а уж тогда не знаю, будет ли он дружить с тобой, если ты не настоящий.
– Ну ладно, – тихо проговорил Моцарт. – Буду пробовать.
Он отвернулся, обхватил голову руками, словно хотел что-то вспомнить и не мог, потом повернулся с улыбкой.
– Вспомнил! – и проделал непонятное движение рукой. Стакан на подоконнике задрожал и зазвенел, а ребята стали пристально смотреть на него. Стакан делал маленькие прыжки, но взлетать не хотел.
Зато Гоша почувствовал, что одна его нога оторвалась от пола и стала подниматься в воздух, а другая, как привинченная, продолжала оставаться на полу. Гошка испугался. Нога медленно, но верно поднималась. Она была такой лёгкой, что Гоша даже не чувствовал её.
Гошан пошевелил ногой. Она легко поддалась. Но вот вторая стояла, как вкопанная.
Почему он захотел попробовать встать на ту ногу, которая была в воздухе, Гошка и сам потом не мог объяснить. Но он опёрся на неё. И у него получилось! Вторая нога оторвалась от пола.
Получалось, что нога, которая была в воздухе, словно стояла на чём-то невидимом.
Гошан это понял и в ту же минуту стал терять равновесие. Он накренился и не знал что делать. Он лишь понимал, что сейчас он брякнется вниз.
И хоть он был недалеко от пола,