одиннадцать воинов. Все в той самой одежде, в тех же рысьих шапках, но без луков, сабель и копий. Всадники были безоружными! Купчиха, глядя на них, тряслась, как в лихорадке. Охранники, видя испуг своей хозяйки, склонились перед ней и стали ее успокаивать.
– Не бойся, матушка, – громко промолвил бывший вщижский пастух Ставр, – враги-то неопасны! Они сюда приехали, как ты видишь, матушка, не ради войны, но ради покоя. Слышишь, как их толмач говорит по-русски?
– Вонючий бродник, изменник! – буркнул другой охранник, бывший грузчик Волод. – Смотри: чешет по-русски, как по-писанному!
– Да уж не плети ты, Волька! – махнул рукой с другого конца возка охранник Милюта. – Все ты ищешь изменников! А если бы ты попал в поганский плен, как бы тогда говорил? Ну, а если есть жена и малые дети? Молчишь, так не мели тогда чушь!
– Плен, – подумала Василиса, перед ее глазами встали страшные сцены насилия в избе вщижского пасечника. – Ну, уж тогда лучше смерть!
С площади все еще доносились крики татарских всадников, и переводчик уже в который раз повторял все те же фразы. Наконец, до купчихи стал доходить смысл вражеских слов.
– Так они хотят, в самом деле, по-доброму заключить договор! Значит, тогда не будет войны! И Киев наш навеки спасется! – громко сказала она, широко раскрыв глаза.
– Известно, матушка, что войны не будет! – поддержал ее Ставр. – Договорится наш князь с татарами. Слава Господу, что поганые не хотят войны!
Вдруг раздался звон. Высокий, стройный монгол, стоявший спиной к Василисе, с силой ударил по большой металлической пластине, висевшей на шесте, который торчал из-под его седла. Воцарилось молчание, и тут тишину нарушил властный и громкий голос татарина. Переводчик вслед за ним сказал: – От имени Бату-хана, великого полководца, Гуюк-хана, Мэнгу-хана, Байдар-хана, их славных темников и многих-многих воинов, покоривших весь мир, говорю вам, жители знатного города: наш повелитель посылает вам свое мудрое слово!
Переводчик замолчал и вновь заговорил знатный татарин. Василиса прислушалась и вздрогнула: да это же он! Не помня себя, она встала, спустилась с повозки на землю и пошла к группе татарских всадников.
– Куда же ты, матушка! – крикнули охранники и бросились за ней. Но купчиха не слышала ничего и никого, кроме знакомого всадника. Она обошла татар и глянула в лицо говорившего. Да, это был тот самый татарин, который тогда, во Вщиже, остановил жестоких насильников и увел их полчища из разоренного города. На нем был тот же самый коричнево-красный богатый тулуп, но на груди не поблескивала серебряная пластинка. Шапка была не рысья, а соболья, украшенная блестящими, видимо золотыми и серебряными, подвесками. Татарин замолчал, и переводчик вновь обратился к народу.
– Знайте же, урусы, что великий полководец не хочет сжигать ваш город! Неужели вы не знаете, как он разрушил и погрузил во мрак забвения тысячи ваших городов? Те города проявили свое упрямство воле нашего государя! Если же и вы будете противиться воле великого государя,