постаревшего за столько лет лица. Интересно, я так же постарела? И если бы это она увидела меня, то первым делом тоже подумала бы, что годы никого не щадят?
Дама с внушительным бюстом неуклюже и суетливо пытается делать искусственное дыхание рот в рот, но собственный бюст не дает ей дотянуться до рта потерпевшей. «Мистер Бин», похоже, говорит ей на португальском, что это бесполезно, но дама машет руками, отгоняя его и темнокожую женщину, мол, не мешайте. Выбравшийся из бассейна красивый мужчина отодвигает даму в парео, начинает делать искусственное дыхание сам, командуя, чтобы теперь уже темнокожая дама делала массаж сердца в такт с ним.
– Um – Dois – Três! Um – Dois – Três! Um – Dois…
Еще через несколько минут все же обреченно разводят руками. Все мокрые, все растерянные.
А я все это время, как зависшая на ноутбуке программа, смотрю на кольцо с кроваво-красным камнем на руке мертвой, не в силах пошевелиться. И поверить, что Так Бывает.
Что это она.
Женщина, которая сломала мне жизнь.
Morta.
Двенадцать минут
Двенадцать минут до конца основного времени.
Челка прилипла ко лбу. И тошнота подошла к горлу. В такой-то духоте.
– Белая как смерть! – Второй режиссер повернулся в ее сторону. Странно, что ее кто-то сейчас заметил. – Еще двенадцать минут. Шансы есть!
– Конечно есть. Мутит меня как-то.
– Нервы. Какой день подряд без обеда. Кофе, кофе, сигареты, кофе.
В аппаратную набились все, кто только может. Разгоряченные, мокрые, потные, почти как парни на поле. Взглядами, молитвами и криками завораживая мониторы, на которые идет прямой сигнал из Лондона.
– Двенадцать минут до конца основного времени исторического матча, первого в истории нашей национальной сборной матча за медали чемпионата мира по футболу. Наши парни уже сделали невозможное, во что до начала чемпионата не верил никто, – дошли до полуфинала! И вот теперь бьются за бронзовые медали!
Вновь и вновь повторяет комментатор. И то же самое одними губами повторяет ее муж, дежурящий здесь, в студии, на случай обрыва связи с Уэмбли.
– Сборная Португалии – сборная Советского Союза. Счет по-прежнему один – один. Эйсебио на двенадцатой минуте с пенальти открыл счет… один – ноль.
Можно подумать, кто-то сейчас этого не знает!
– Эдуард Малофеев на сорок второй минуте сравнял… Двенадцать минут. Двенадцать минут!
Будто в целой стране сейчас найдется человек, который не знает, какой счет и сколько минут осталось. Даже мама, которой она звонила незадолго до перерыва спросить, уснули ли малышки, бросила трубку, закричав, что «нам чуть не забили». Называется, купили маме телевизор, чтобы на зятя смотрела и меньше на него ругалась!
Страна с восхитительным наслаждением сходит с ума.
Она и сама окунулась бы в это волшебное помешательство, если бы от духоты ее так не мутило. И если хоть кто-то, кроме нее, в этой насквозь прокуренной аппаратной мог бы трезво соображать, то понял бы, что после этих двенадцати