в голове тысячей голосов. Что они в себе несли было не разобрать, но мысли были хаотичными. В целом местность была одиозной, то есть пренеприятной, этот посыл, само существование предугадывало себя самоё во всём, во всех мелочах и это не предвещало ничего хорошего. Фрай двигался сквозь этот диковинный лес плавно, он был частью и это пугало. Он не видел никаких знаков пребывания рядом человека, приходилось довольствоваться чувством ритма, что задавал этот гигантский рой. Двигаться могло получаться лишь в одну сторону, поскольку роща имела только одну дорогу, обозначенную закруглившимися отростками, зато Фрай мог идти и чувствовать, всё казалось таким реальным, что просыпаться абсолютно не хотелось, не взирая на недоброе предощущение. Во сне время течёт быстрей, события ужаты, особенно к утру, поэтому все манипуляции являлись мимолётным эхом, которое наш герой и не вспомнит, а пока его буквально вытолкнуло к постройке, которая слабо контрастировала с отростками. Теперь Фраем двигала безысходность, потому что его несло к дверям некой водонапорной башни, здания явно человеческой эпохи. Герой сделал последнее усилие перед собой, чтобы не дотронуться дверной ручки. Это удалось, но явно с трудом. В целом не оставалось ничего иного как отдаться с головой этому веянию и слиться с потоками, вталкивающими в дверь и шепчущими в сознании непонятными предложениями на непонятном теперь языке. Внутри была лестница, шум исчез после того как дверь сама захлопнулась, подъём был винтовым и не внушал как минимум чувства защищённости ( у лестницы отсутствовали борта). Зато теперь подниматься надо было по своей воле. Фрай начал восхождение. Чувство обречённости внезапно пропитало его, сон длился по ощущениям совсем недолго, но прошла уже целая ночь. Что-то там было на верху, что-то из его прошлой жизни, то что он должен был уже забыть, или то что он забудет перед началом нового отрезка пути, нового жизненного цикла.
«Исток… В нас…»
«Хоря спокойней, ты меня убьёшь», – так называла его пассия, сокращенно от мерзопакостного маленького создания, коим Фрай себя явно не считал. Теперь же его толкала Слевен, его дива, которую он не приласкал этой ночью, но явно хотел спихнуть с кровати, овеянный сновидением. Было раннее утро, он потянулся. Если мягко выразиться, его душила жаба, он совсем не помнил ни себя во сне, ни самого сна, его испугала Слевен, которая защищала себя от падения, Фрай был испуган и запамятовал всё что знал и помнил (имеется ввиду сновидение), и если бы сразу сосредоточился, то возможно вспомнил бы, но нет, он отвлёкся на Слевен и забыл всё на свете.
Отдать ей должное, она была неотъемлемой частью жизни нашего героя и побудки имели свой сокральный смысл, так же как и в любой другой семье, и пусть всего из двух человек. Скажем так, то что Фрай не прочувствовал и недопережил во сне стало простым и банальным началом нового дня здесь в этой богом забытой дыре на окраине города, одного из городов Новой Англии. Со спутницей он познакомился здесь же в одном из шести штатов, путая следы, будучи в поисках нужных контактов для реализации краденого и