собора, колокольни и купола многочисленных церквей».
Еще одну прогулку, послужившую доказательством общности наших с г-ном Лораном вкусов, он совершил к развалинам монастыря Св. Доминика.
У самого края навеса из виноградных зарослей, поддерживаемых мраморными колоннами, растут четыре огромные пальмы. Рядом с этим террасным садом они кажутся гигантскими, и благодаря тому, что их кроны расположены вровень с крышами зданий, они очень органично вписываются в общий ландшафт города. Сквозь их ветви просматриваются верхушка фасада массивной башни Св. Стефана со знаменитыми балеарскими часами[29] и башня Королевского дворца, над которой возвышается фигура ангела.
Эта обитель инквизиции, от которой осталась лишь груда развалин, местами заросшая кустарниками и ароматическими травами, пала жертвой не времени, а революции – силы гораздо более точной и безжалостной, разрушившей и превратившей этот монастырь в прах несколько лет назад. Говорят, это был шедевр; и действительно, некоторые признаки, в виде фрагментов роскошной мозаики, бледных, напоминающих скелеты, арок, так и продолжающих стоять среди пустоты, свидетельствуют о его бывшем великолепии. Уничтожение, постигшее многие святилища католической культуры по всей Испании, вызывает огромное негодование в аристократических кругах Пальмы и искреннюю скорбь в сердцах художников. Еще лет десять назад меня бы тоже скорее потрясла сама степень имевшего место вандализма, нежели исторические события, ставшие тому причиной.
Несмотря на то, что крайность и жестокость мер, применявшихся во исполнение данного указа, могут вызывать лишь чувство сожаления (подобное тому, с которым г-н Марлиани (Manuel de Marliani) излагает свою «Политическую историю современной Испании»), признаюсь честно, находясь среди этих развалин, я испытывала чувство, очень далекое от того чувства грусти, которое обычно возникает в душе человека при виде подобных руин. В это место пришелся удар молнии, слепой, жестокой силы, такой же, как людской гнев; и все же законы провидения, которым подчиняются стихия и творящийся хаос, разумны – согласно им под пеплом руин начинается зарождение новой жизни. Как после случающихся катаклизмов природа вновь приобретает дар животворения, так и с падением монастырей в политической истории Испании наступил час, когда в обществе стало пробуждаться стремление к созиданию нового будущего.
В Пальме многие утверждают, будто бы в том акте вандализма, совершенном против воли охваченного ужасом населения, виновна кучка недовольных оппозиционеров, жаждущих мести и наживы. Однако я не могу с этим согласиться. Чтобы превратить в груды камней такое невероятное множество сооружений, количество недовольных должно было быть очень большим, а степень сострадания в широких слоях общества должна была быть слишком ничтожной, коль они вот так равнодушно наблюдали за исполнением указа, вызывающего в сердцах людей искренний протест.
Я думаю, что первый