из-за чрезмерно возбуждённого состояния. Что не позволило спокойно уснуть. Зато после хорошей тренировки я готов съесть хоть слона.
Уже во время чаепития, Панин не выдержал и заговорил, снова нарушив установленные им же правила. Обычно, за трапезой он говорит исключительно о блюдах.
Знал бы наставник, как тяжело мне далось нахождение на приёме. Мысленно возвращаюсь ко вчерашнему дню.
Огромный «Тронный зал» впечатлял и одновременно подавлял. Напряжения добавляла замолчавшая при моём появлении публика. А тёплый воздух буквально раскалился от сотен любопытных глаз, внимательно сопровождавших мой путь к трону. Взгляды буквально обволакивали и ощущались физически. Я будто шёл между незримых стен, при этом живых и буквально бурлящих от различных чувств. Иначе мне сложно описать ощущения исходящие от двух рядов разряженных господ.
Стараюсь держать спину, как требует месье Поль, и не обращаю внимания на присутствующих. Моя цель – это медленно приближающийся постамент, с восседающей на троне Екатериной. Она одета в тёмное платье без особых украшений и взирает на происходящее с мрачным выражением лица. По её правую руку расположились вернейшие соратники и самые высокопоставленные вельможи империи. Мне так показалось, ибо среди группы напыщенных господ выделялись знакомые лица Орловых и Вяземского. Слева стояли те самые послы, о которых предупреждал Панин. Иностранцы тоже окружены немалым количеством людей, блиставших драгоценностями и золотым шитьём.
Но для меня почти все лица были похожи на маски. Уж больно присутствующие переусердствовали с пудрой и однообразными париками. Была ещё одна трудность, отнимающая массу сил. Никто не поймёт, чего мне стоило не начать искать изумрудные глаза одной обворожительной особы. Загнав поглубже все желания и лишние мысли, я приблизился к трону и сделал лёгкий поклон. Едва заметный шелест пробежался по залу, напоминавший шум листьев во время лёгкого ветерка. Оказывается, я помню этот звук! Придворные молчали, но начали приближаться к трону, дабы лучше услышать происходящее.
Тем временем Екатерина кивнула Вяземскому, и князь тут же взял лист бумаги, поднесённый лакеем. Громким, но немного срывающимся голосом, он зачитал указ, которым императрица осчастливила подданных и одного арестанта. Если убрать всю витиеватость и упоминание титулов правительницы, то документ сообщал о признании меня наследником русского престола. После того как прокурор Сената огласил содержание документа, придворные не выдержали и тихо зашептались.
Я же с трудом сдерживал бушующие чувства и не мог привести в порядок скачущие мысли. Не сказать, что озвученное стало для меня откровением. Всё к тому и шло. Если бы меня просто хотели выслать из страны, то не стали тратить время на учителей. А значит, я нужен императрице. Что позволяет надеяться на улучшение условий содержания и даже некую свободу. Вроде надо радоваться? Только уж больно смутил, а скорее резанул, взгляд Григория