пытаюсь отказаться, но она только сильнее хмурится, а потом засовывает мне их прямо в сумку и ведет к дверям.
– Поторопись, – командует мне напоследок и выставляет за дверь.
На вокзале покупаю билет на поезд и жду, когда объявят посадку. Каждая минута сейчас тянется невыносимо долго и заставляет волноваться еще сильнее.
Ехать мне почти всю ночь, но тревога и нехорошее предчувствие не отпускают ни на секунду. Любая остановка в пути и даже незначительная задержка при отправлении отзывается острой болью в сердце. Я сижу всю дорогу с часами и умоляю мой поезд ехать чуточку быстрее. Откуда у меня появляется такое стойкое чувство, что я не успеваю, не знаю. Оно изводит меня и выматывает, в итоге за всю дорогу я так и не сомкнула глаз. Хотя силы мне будут очень нужны.
Когда поезд прибывает в мой родной город, я выпрыгиваю из вагона, еще не дождавшись полной остановки поезда. Слышу вдогонку ругань проводницы, но мне уже все равно.
Прямо возле вокзала беру такси и еду сразу в больницу. Она встречает меня темными мрачными коридорами и обшарпанными стенами. Не понимаю, почему муниципальные больницы почти всегда в таком виде, здесь и так находится людям очень тяжело, еще и окружающая обстановка давит. Будто сразу в ад угодили.
С трудом нахожу кабинет врача, но его нет на месте. Мне кажется, что ожидание меня убьет сегодня, это невыносимо.
Спустя минут пятнадцать он появляется, сразу обращаю внимание, каким уставшим и измотанным выглядит его лицо. Он меня хорошо знает, потому что мама лечится у него уже много лет.
В какой момент мой мир рухнул окончательно? Наверно, в тот, когда при виде меня по его лицу проскользнула тень сожаления и сочувствия. Я сразу все поняла. Поняла, что не успела.
– Мне очень жаль, – слышится усталый голос, как сквозь вату.
Я закрываю лицо ладонями и захожусь в беззвучных рыданиях. Когда я успела так прогневить Бога, что в моей жизни началась сплошная черная полоса. Как мне жить теперь с мыслью, что я не успела с ней попрощаться.
Глава 7
Выплыть хоть немного из тяжелого дурмана своего горя мне удается лишь на следующий день после похорон, до этого все, как в тумане. Даже не запомнила толком ничего. Не слышала, что мне говорили люди, не узнавала знакомые лица. Мне просто больно и одиноко. И я не хотела ни с кем делиться этой болью. Может потом, там, в другом городе, я смогу поговорить об этом с Зоей или Ирой. Сейчас просто не в силах.
Конечно, приехала тетка. Как же без нее. Уверена, ругала меня опять и в хвост и в гриву. Возможно, винила в смерти матери. Вот только сейчас это бесполезно, все слова пролетают мимо меня, я замкнулась в своей горе, как в коконе. Мне так легче. Зачем мне слова сочувствия, они режут снова по живому, но не успокаивают, теребят мое чувство вины, но не лечат мою израненную душу.
Поговорить с врачом я смогла только через два дня. Мне необходимо было узнать подробности. Я всегда знала, что у матери больное сердце, но не думала, что все настолько серьезно и грозит ей смертью.
– Ей нужна была операция, Настя, я говорил ей, – отвечает на мой вопрос