бабушка умерла в этом доме. Лорен понадобилось несколько месяцев, чтобы собрать и вывезти все ее вещи и избавиться от старушечьей атмосферы, которая там чувствовалась. Тем не менее дальние уголки кухни сохранили ее запах. Аромат ржавых банок от печенья и пожелтевших салфеток. Лорен провела в бабушкином доме большую часть детства. Она тайком угощала кошек печеньем с заварным кремом и сидела с бабушкой в саду. Может, бабуля и принадлежала к другому поколению, но она отлично понимала, что сверстницы творили с Лорен. Девочки вообще веками говорили на одном языке.
Все предпочитали, чтобы она жила с бабушкой, особенно родители. Денег было мало, брат постоянно попадал в переделки, и родителям было проще, когда не надо было кормить еще одного человека. А Лорен считала, что ей повезло, что бабуля к ней так добра и любит ее.
Бабушка умерла, когда Лорен был двадцать один год, и дом перешел к ней по закону. Тогда она переехала в город и сдавала его за наличные. Она не планировала возвращаться.
Теперь она больше не задумывалась о том, насколько сильно могла измениться ее жизнь, если бы она уволилась из книжного магазинчика после того, как впервые увидела на складе раздетую женщину. Когда она постучала в дверь, то Шон вышел, как ни в чем не бывало и даже не попытался ее загородить. Ну, хотя бы сама женщина выглядела смущенной. Она застегивала пуговицы на блузке.
– Я собиралась уходить, уже почти шесть, – дрожащим голосом сказала Лорен, удивленная тем, что вообще смогла хоть что-то произнести. Тогда она впервые увидела Шона с голым торсом, но не в таких обстоятельствах она себе это представляла.
Шон уже целовался с Лорен в пабе несколько недель назад. Этого поцелуя было для нее достаточно – ее судьба была предрешена. Она решила, что с тех пор они были парой, но, похоже, он пока так не считал.
– Ага, тебе лучше пойти. Я скоро закроюсь. Только не забудь перевернуть табличку на двери, – сказал Шон, прислонившись к дверному косяку. Он говорил медленно и четко, словно не спеша вернуться к женщине, которая съежилась позади него.
Наконец он закрыл дверь склада. Лорен не могла понять, зачем он ее поцеловал, если были другие женщины, с которыми он мог целоваться. Что же это значило? Пока она шла к выходу из магазина, ей казалось, что пол под ногами ходит ходуном, словно море во время шторма. Ослепленная слезами, которые обжигали ее лицо, Лорен боялась врезаться в стеклянную дверь.
Однако на следующее утро она снова надела на лицо широкую улыбку. Шон пришел поздно. Его солнечные очки сползли, а в руке он держал большую кружку с кофе, которую принес из дома, расположенного совсем недалеко от магазина.
Лорен провела ночь не сомкнув глаз. В темноте она разглядывала потолок, лежа на грубых простынях в тесной квартире, которую снимала в складчину. Она была поглощена мыслями и мечтала о том, чтобы сейчас вдохнуть аромат крема из бабушкиной баночки, чтобы хоть на секунду успокоиться.
– Лорен! – крикнул Шон, словно она слушала громкую музыку в наушниках. Она стояла прямо перед ним, за кассой.
– Я