к ней кладбище, действующее и сейчас – за последний месяц убиенных хоронили каждый день, не по одному разу.
МарТин не любил это место, хотя кладбище в Отрежке – единственное в Безславинске, сохранившееся со столь давних времен. Ему казалось, что по ночам там бродят привидения священнослужителей, жестоко репрессированных в далёком 1936 году органами местного управления НКВД. Со слов Натаныча и Шарипа Ахмедовича, учителя английского, МарТин сделал вывод, что неповинные казненные священники, так и не дождавшись реабилитации, пытаются теперь сами наказать потомство НКВДшников, для чего рыщут по Отрежке и всему Безславинску, особенно во время полнолуния.
В церкви служил отец Григорий. Он был родом из Безславинска, а потому его любили как-то особенно, по-родственному. Когда ему исполнилось 14 лет, пришел он на богослужение в эту же церковь – тогда она вся была в лесах, ремонтировалась после пожара, учиненного оголтелыми комсомольцами под предводительством их вожака – Володьки Романова, к которому мы ещё не раз вернемся.
Настоятель церкви – протоиерей Анисим. Он и архитектор, и строитель, и просто очень талантливый батюшка, впоследствии стал одним из ярких наставников отца Григория. Вот и теперь священник и его жена, матушка Анисия, возились у ограды, где в ряд в пыли лежали девять фанерных гробов, обтянутых дешевой тканью. Небольшой экскаватор заканчивал свою работу – вдоль дороги копал ров, предназначавшийся для захоронения ополченцев.
– Зряще мя безгласна, и бездыханна предле жаща, восплачите о мне братие и друзи, сродницы и знаемии: вчерашний бо день бесёдовах с вами, и внезапу найде на мя страшный час смертный… – читал отпевальную стихиру отец Григорий. Шестеро мужчин в комуфляжной форме склонились над простыми деревянными крестами – черной краской писали имена погибших.
Матушка Анисия прикрепляла к входной калитке фанерки с надписями: «Женщинам разрешен вход в храм в платке и юбке» и «Не благословляется у ворот храма подавать милостыню цыганам», хотя сами цыгане давно не появлялись в осажденном городишке, да и людей, имевших возможность подавать милостыню, стало куда меньше.
– Thanks to God! – крикнул им МарТин и помахал рукой.
– Спаси Бог! – отвечали ему православные. – Спаси Христос!
МарТин не совсем понимал, почему в одной и той же жизненной ситуации русские говорят «Спаси Бог», а англичане «Thanks to God», что означает – Спасибо Богу. Он просто делал так, как учил его отец – благодарил Создателя за жизнь, а вот о том, чтобы просить о спасении, он ещё не задумывался.
Во дворе старой, кособокой и давно некрашеной украинской хаты-мазанки меж боковых дорожек разбиты прямоугольные грядки, напоминавшие свежесооруженные могилы, с перьевым луком и чесноком, обсаженные щавелем, петрушкой и редисом, а по углам их стоят совсем неухоженные плодовые деревья. Крыша хаты была покрыта не традиционной соломой или камышом, а осиновой дранкой, которая