дорога освещалась сравнительно ярким светом. Его хватало, чтобы видеть рвы и тактично переступать их, поднимая тонкий слой земли на подошвах с каждым шагом. Как если бы они проходили полосу препятствий, они бы справились.
Куда его ведёт девушка, он не знал. Думать о ней, как о незнакомке, Сэм больше не мог. Она знала его. Больше. Она помнит его, но…
Сэм аккуратно взглянул на неё через плечо. Он точно знал это лицо, но он не помнит никаких ярких воспоминаний с ней. Они виделись раньше, иногда приветствовали друг друга. Она никогда не смотрела на него, отчего у Сэма складывалось впечатление, что с такими как он, Девушка, наверняка, не водится. Сэм не придавал этому большого значения, даже, наоборот, это редко задерживалось в нем дольше, чем на мгновения этих размышлений.
Девушка указывает рукой на пустырь в поле.
– Туда. Пошли туда. – В её голосе почти не осталось прежнего состояния.
Сэм кивком утвердил её выбор. Что можно делать среди этих зарослей? Блесни воображением.
Пробирались они уже не по тропинке, а сквозь невысокую траву, она ласково обвивала его ноги. Холодный, но всё же очень приятный к лицу ветер скользил вдоль совмещённых торсов. Немного неловко так идти, но с другой стороны очень даже ловко.
Он рассматривал её стройные ноги, её талию, грацию её походки – она как кошка, ступающая так же аккуратно и тихо; смотрел на её волосы: и чёрной проволокой вьётся прядь2, но цвета их он не различил, как и не различал винтаж от модерна. Сэм не заметил, как они пришли. Так просто засмотреться и потеряться во времени, оказывается.
На пустыре располагались два камня со старым, гнилым от постоянного воздействия солнца и дождя, брусом. Сэм касается его ногой, дерево рассыпалось в щепки и камни осталось нагими, как на пляже. Камни были округлой формы, это галька. Большая галька.
Он отпустил девушку из объятия, хоть делать этого и не хотелось, Девушка в мыслях тоже не хотела отодвигаться от него. Словно два магнитных полюса разъединяют друг с другом. Словно Сид Вишес3 разлюбил Нэнси Спанжен. Садясь, четырьмя пальцами он окутал её кисть с внутренней стороны, прикрывая большим пальцем, как бы помогая ей. Как будто он не хотел просто подержать её за руку.
Они сидели при свете одной лишь луны. Звуков не было никаких. Mortuus silentium.4 Не было не деревьев, ни какой-либо живности, что могла бы издать какой-то звук. Лишь изредка ветерок слегка колыхал траву. Пропало чувство постоянного давления, будто прямо в черепе накаляется железо. Стало просто и свободно, привычно и вполне обыденно.
Девушка села очень тесно, за парком было на порядок холоднее. Её ладони скрещены в позе мудра, в той позе, которую используют на литургии священнослужители, и помещены меж её скрещённых бёдер.
Сэм снял куртку и молча укрыл девушку. Она взглянула на него полными мечтой глазами. Сэм никогда не видел столь искреннего взгляда, коим одарила его она. Лицо