двадцати.
– Дарёному ящеру в зубы не смотрят. Зато ближайший патриарх отсюда в пятидесяти метрах. Вон видишь, кончик хвоста едва шевелится? – указываю на ствол дерева, напоминающего змею, с шипастой гребёнкой на конце.
Не собираюсь больше спорить, поэтому встаю на колени и вытаскиваю вибронож. Провожу дрожащим лезвием по защитной плёнке, которая с момента нереста успела превратиться в затвердевшее желе.
Сделав крестообразный разрез, размыкаю края и откидываю их в стороны, подготовив лунку для погружения. Затем помогаю забраться в неё Алисе. Вижу, как она, едва погрузившись, начала быстро перебирать икринки, помечая каждую специальным, лакмусовым маркером.
Поставленные точки, мгновенно расплывались по белёсой поверхности шарика. Если в икринке находился зародыш, способный превратиться головастика, то состав помечал её оранжевым цветом. Если пустая, то она становится розовой.
Этот простой способ позволяет быстро определять пустышки. Каждая из них, как ни странно, стоила дороже сотни оплодотворённых. Конечно, сама икринка, в варёном, жареном и даже сыром виде очень вкусная. Одной-двух вполне хватит, чтобы накормить взрослого мужика. Только больше всего в них ценится совершенно иное.
Заставив себя оторвать взгляд от обнажённого тела Алисы, я быстро прошёл к соседней кладке. Повторил все операции, нырнул в питательный сироп и принялся быстро метить шарики, размером с мой кулак.
И как только началась работа, в сознании всплыл один из давних разговоров с дедом, записанный имплантом. Конкретно этот произошёл почти семь лет назад, накануне моего первого официального погружения за икрой.
– Дед, а почему вместо того, чтобы нырять и выискивать пустышки с риском для жизни, не перебить ящеров патриархов и просто не вычерпать икру со всех озёр сразу?
– Да потому, дурья твоя башка, что ящеры Кава начнут постепенно исчезать из этого рукава Волги. А далее нам придётся идти дальше, основывать новые форпосты, тратить ресурсы и терять людей, – вскинулся дед, до этого заботливо чистящий электромагнитную винтовку, – Сейчас же у нас равновесие. Люди изымают только пустышки, а ящеры неплохо размножаются. Ещё, мы спокойно уходим в степь и снимаем процент с подрастающих поколений молодняка.
– Дык это когда ещё будет? – не понял я логику старика и отмахнулся от его слов, – Кава в степи уйма, и каждый год очередная партия возвращается в воду. Да я сам видел целые стада цыплят двухлеток, зубастиков пятилеток, бегающих на двух лапах. Встречал и косяки переродившихся восьмилеток, нагоняющих по пятьсот килограммов мяса, предназначенного для путешествия по реке в океан. Так что мы сможем ещё лет десять кладки очищать и в степи на ящеров охотиться. И это только наш рукав Волги, а их здесь десяток.
– Ну, дожил на старости лет! В моей семье завёлся малолетний браконьер, – старик покачал головой, отложил в сторону съёмную часть винтовки и строго посмотрел на меня, –