знаю, как у вас, а у нас девочки железяки не собирали.
– Правильно, – соглашается шеф. – Зачем же слабому полу железо таскать? Это сегодня всё поменялось: девочки в мужские занятия так и рвутся, словно мало им женского.
– Время другое, – замечает секретарша.
Старик смотрит на неё и слегка возмущённо возражает:
– Вот так всегда. Скажут: время другое – и тем самым всё оправдывается. А что оправдывать – мордобой милых девочек на ринге, или того хуже, в круге за решёткой, где бьют друг друга и ногами, и кулаками до изнеможения, а публике нравится. – Старик пристально смотрит на секретаршу и ехидно говорит: – Представьте себя лет эдак несколько тому… Нет, не так… – поправляется старик. – Не надо представлять. Только скажите откровенно: вам нравиться… То есть не… – Он снова прерывается и через секунду спрашивает: – Скажите, вы бы могли так драться при всём честном народе?
– Как? – видимо, не понимая вопроса, отвечает секретарша.
– Как-как, а вот так, – бормочет старик и продолжает: – Драться с другой девушкой, то есть женщиной, в присутствии посторонних.
– Странный вопрос, – отвечает секретарша. – Вы имеете в виду физически или…
– Никаких «или», только физически, – поясняет старик.
Секретарша немного испуганно смотрит на него и отвечает:
– В смысле, если нападут, то…
Старик морщится, тяжело вздыхает и произносит длинную фразу:
– Не притворяйтесь, что не наблюдаете современных нравов, не следите за модой, за современными развлечениями. Наконец, не смотрите телевизор или ещё какую-нибудь экранную дурь. Там это есть везде. – Он делает небольшую паузу и снова спрашивает: – Вам нравится квазиспортивная драка двух женщин или нет? Отвечайте искренне, я пойму.
Секретарша не более полуминуты молчит, думает, а затем говорит:
– Я не люблю таких соревнований. Я их просто не смотрю. Мне это чуждо.
– Правильно – чуждо, но другие-то смотрят. Им не чуждо, – подхватывает её мысль старик. – А потом жалуются, что насилие кругом, мордобой в быту и прочее…
– Да, – соглашается с ним секретарша.
– Да, – повторяет за ней старик. – Вот так и повторяем: «да-а», а сделать ничего не можем. Дичаем. Дичаем всё быстрее и быстрее. Техника идёт вперёд, а мы дичаем. Парадокс, да и только!
Секретарша качает головой, вроде как не соглашается с ним, но старик настаивает:
– Возражаете? Вижу, что возражаете, а зря. Правде в глаза надо смотреть. А правда – она везде видна.
Несколько минут они сидят молча и просто сморят друг на друга. Затем старик встаёт и говорит:
– Засиделись мы тут с вами. Уж вечер – пора бы и по домам.
– Пора, – тихо согласилась секретарша и добавила: – Ни вас, ни меня никто не ждёт, но нам пора.
Старик грустно улыбнулся и заметил:
– Одиночество не лучшая пора.
– Да, конечно, – согласилась секретарша. – Но нас-то двое. Два одиночества это уже…
Старик грустно улыбнулся и ответил:
– Одинокий