дозвониться вашей матери, – начал было мужчина, ведя нас по коридору.
– Да, она… Не реагирует ни на что. Уходит в себя. Врачи говорят, что это пройдет, но пока улучшений нет. Смерть отца и пропажа сына ее подкосили.
Мне было просто говорить об этом чужому, по сути, человеку. Я уже смирилась, что мама тенью двигалась по дому, иногда по несколько дней не обращая на меня внимания. Или подолгу сидела в спальне, выходя только за едой. Она не справилась. И я делала все, чтобы справляться за нас двоих.
Как ни странно, но воспоминания о маме придали мне сил. Шаг стал ровнее, я ослабила хватку на ладони Алекса, а тяжелые оковы на сердце слегка разжались.
Но ровно до того момента, как я увидела белые двустворчатые двери и недвусмысленную табличку на одной из них.
“Морг”.
Мужчина жестом пригласил нас внутрь.
– Входите.
Свет. Хлорка. Тишина.
Если бы меня спросили, как в трех словах описать морг, я бы выбрала именно их. После коридора с темно-серыми стенами мои глаза несколько секунд привыкали к новому освещению. Оно отражалось от зеркального покрытия холодильников, больно раздражая сетчатку. Хотелось зажмуриться, а в нос ударил едкий химический запах. Впрочем, это и хорошо. Даже не представляю, что со мной случилось бы, если бы в морге пахло тем, чего здесь было в избытке – смертью.
– Сюда, пожалуйста. Его нашли вчера в десяти километрах от Утёса. Охотничья собака учуяла запах и привела к телу своего хозяина, – стоило оперативнику сказать “тело”, как меня тут же передернуло. Мы с Алексом замерли напротив холодильников, боясь даже шевелиться. – Множественные рваные раны в области горла и рук. Скорее всего, бедняга старался оградиться от напавшего хищника, но не смог. К сожалению.
Он говорил это так спокойно, будто речь шла о футбольном матче или стрижке газона, в то время как у меня внутри всё съежилось от страшного предчувствия.
– Как долго он… пробыл там? – спросил Алекс, сжимая мои плечи.
Я же следила взглядом за руками полицейского, который отпирал холодильник, затем открывал дверцу и выдвигал поддон с мертвецом.
– Не больше суток, – сухо отозвался мужчина, расстегивая плотный черный мешок. Жужжание молнии отзывалось шумом крови в ушах. – Установленное время смерти с десяти вечера до двух часов ночи.
– Бэль, не смотри.
Алекс притянул меня к себе, заставляя вжаться носом в его футболку. Хотелось остаться здесь навсегда. Не в морге, нет. В его объятиях. Тут спокойно, надежно, тепло. А еще потрясающе пахнет морозной свежестью и шалфеем.
Но нельзя.
Я уперла руки в его пресс, ощутив твердость тугих мышц, и заставила себя поднять глаза.
– Я должна. Мне это нужно.
– Ладно, – сдался Алекс, опуская ладони, которые секунду назад удерживали меня от падения в бездну.
Первое, за что зацепился взгляд – разодранное горло. Мне показалось, что на нем не осталось ни одного целого кусочка плоти. Но и крови не было.
Следы от зубов и когтей. Большой, мощный хищник. Пума?