его, там и оставалось на одну рюмочку для Светы.
Мы поняли, что нас еще и обокрали. Но только дружно рассмеялись. Я вспомнил старинную мудрость, которую любил повторять отец Свиридова: «Плох тот врач, что сам покупает себе коньяк». Можно дополнить: плох тот адвокат, что не выпьет за счет клиента!
Я чмокнул Свету в щеку, прощаясь, и вышел вон. Дверь закрылась, мягко щелкнув замком. Рабочие хорошо знали свое дело. Будто и не выбивал СОБР притвор вместе с косяком.
К дому я направился пешком. По пути игнорировал машины подмигивающие фарами, мне таксибота брать ради трех кварталов?
Пройдусь и подумаю. На ходу всегда отлично думается.
Да, мы плохие врачи. Это факт. Не потому что плохо учились. Совсем нет. Потому что хорошие не нужны. Нужны послушные. Молчаливые знатоки инструкций и стандартов. Нужны врачи-лакеи, с полупоклоном, улыбкой и готовностью спросить: «чего изволите?». От нас не требуется глубоких знаний и умений. Манипуляции на уровне медсестер, в лучшем случае фельдшеров, умение пользоваться аппаратурой, сейчас объединенной в два комплекса: диагностический ДК-2М и лечебный – МК, соединенный с ним и представляющий автоматическое хранилище лекарств, перевязки, шприцев и прочих лечебных атрибутов. Все, что от нас требуется – наложить электроды, взять кровь и иные вещества для анализа, вставить в щель личную карту пациента, она же всеобщая личная карта «элька» – паспорт, хранилище информации о гражданине и ключ к доступу в единую базу данных госуслуг, поликлиники, банковским счетам и полису ФОМС. Если ДК потребует, нужно связаться с водителем и он принесет к двери квартиры новый девайс, рентген-накидку,с ее помощью можно получить скан внутренних органов и любой части тела или ведро-томограф для головы.
Родственников мы имели право привлекать только к транспортировке больного в машину и это определено целым законом, принятым в Думе, что«скорая» имеет право привлекать волонтеров для помощи при транспортировке до машины, а люди не имеют права отказывать в этих случаях. Это может быть расценено, как отказ от медпомощи и трактоваться как оставление в опасности, вплоть до уголовной ответственности.
Вот Юрка, неужели он не мог припомнить ни одного козла, который его послал, когда врач просил помочь ему и водителю, донести больного до машины? Мог, но не стал. Это принцип.
Эльку я доставал сегодня вечером трижды. В магазине, где брал коньяк, потом ее проверил СОБР, вместе с отпечатком пальца и, когда я оплачивал ремонт двери.
«Вы обезьяны с чемоданом!», – говорил Юркин отец.
Я не спорил, а Юру это заявление бесило. Он не хотел быть «обезьяной с чемоданом», он мечтал закончить ординатуру и занять свое место у хирургического стола. Три года он был членом СНО на кафедре хирургии. Но зав кафедрой ему намекнул, что единственное место в ординатуре будет отдано сыну декана лечебного факультета. И рассказал старый анекдот, как сын генерала спрашивает отца: «Пап, а я стану генералом? – Конечно, станешь, сынок, – отвечает отец-генерал. – А маршалом