пошива.
Мастер-обувщик нашелся сразу. Я поздоровался и быстро объяснил, что мне нужно. Хотел я две пары сапог – одни короткие, чуть выше щиколоток, вторые высокие, до колена. И зимние, на меху, тоже две пары. И еще что-то типа тапочек, низкие меховые чуни с толстой кожаной подошвой, чтобы по двору и на стоянках в них ходить. Мастер сноровисто снял с моих ног мерки, мы недолго поспорили по поводу украшений на обувку, которых я выбрал самый минимум, и чуть подольше поторговались. Наконец, договорившись, сапожник заявил, чтобы я приходил за своим заказом послезавтра. Я оставил задаток, совсем не поразивший меня своим размером, и отправился к портным.
У одного из скорняков я оставил заказ на полушубок из волчьего меха, теплую жилетку из лисы и волчьего же малахая. У другого портного решил пошить несколько простых полотняных рубах и портков, а у третьего мастера заказал пару кафтанов побогаче, украшенных шикарными узорами, три пары крепких кожаных штанов, плащ, подбитый беличьим мехом, и маленькую круглую шапочку, расшитую серебром. Я ведь человек не бедный, нужно выглядеть соответственно.
Отсыпав горстку серебра, я решил, что настало время подкрепиться. Слева от портновского ряда как раз располагался небольшой трактирчик с дымящейся печной трубой. Вокруг распространялся обалденный запах свежей выпечки. Перед входом стоял небольшой прилавок, с которого этой выпечкой торговали навынос. Там же в глиняные кружки наливали и душистый квас.
Я выпил напиток, вернул кружку, и взяв с собой три больших пирога с разными начинками, отправился побродить вдоль торговых рядов, чтобы прицениться.
Проходя мимо небольшого переулочка, соединявшего торговую площадь с параллельно шедшей улицей, я заметил нашего старого десятника Бермяту, куда-то спешащего с серьезным видом. Уже хотел было его окликнуть, но призадумался. Странно, ведь он собирался улечься спать, сказавшись усталым. Куда это он так деловито топает?
Не знаю зачем, но я решил проследить за ним. Быстро пробежав переулок, я выглянул из-за угла избы, и увидел его быстро удаляющуюся фигуру. Отпустив Бермяту метров на двадцать, я поспешил вслед за ним, стараясь идти вдоль стен домов по теневой стороне, прикрываясь прохожими, так как Бермята периодически оглядывался, как будто опасался преследования. Я очень удивился такому его поведению и заинтересовался еще больше, не понимая, что происходит.
Минут через пять Бермята свернул в переулок, ведущий, по моим прикидкам, к противоположному концу торжища. Я прибавил ходу и осторожно выглянул за поворот. Бермята стоял в паре метров, спиной ко мне, и разговаривал с каким-то человеком. На меня внимания они не обратили, так как я тут же отпрянул назад.
Я прислушался. Их тихий разговор был мне слышен очень даже неплохо. Бермята с незнакомцем говорили о каком-то караване с серебром, который должен был отправиться к лехитам через три дня. Из подслушанного я понял, что князь за что-то платит им. Незнакомец сетовал на то, что в городе немного верных людей и ему с караваном не справиться. Бермята тоже был расстроен, говоря, что не рискнет даже вместе