Когда они станут взрослыми, то у них вырастут крылья и они улетят жить и откладывать личинки в больных деревьях и старых пнях. И наша Зюзенька повзрослеет и улетит от нас…
Маленькая девочка, встав на носочки, с трудом дотянулась до огромной шеи чудища и нежно её обняла. Зюзя в ответ радостно выпустила с литр слюней.
Бедный Пип! Обслюнявленный и несчастный, он застрял намертво. Сколько мы ни пытались его вытащить, Пип не продвигался ни вперёд, ни назад. К тому же мне мешала жизнерадостная Зюзя. Она вертелась рядом и везде совала гигантскую морду. Пару раз она даже умудрилась сбить меня с ног.
– Наверное, мама сюда ещё не дошла, – сказала Нана, помогая мне подняться. – После кормления Зюзя ведёт себя поспокойнее.
Как же освободить малыша? Пип подвывал. Нана с дедушкой пытались отвлечь Зюзю, почёсывая её огромную тушку, от чего она блаженно замирала на какое-то время.
– Зюзя ведь древогрыз? – вдруг спросила я. – А пусть она прогрызёт стенку прохода, в котором застрял Пип? Пусть сделает его немного шире?
Эта мысль воодушевила нас. Вообще-то, личинкам весёлого древогрыза запрещают грызть дерево, в котором они живут. Но благородная цель оправдывает выбранные средства! Пусть Зюзя станет нашим орудием спасения.
Осталась только одна загвоздка: как объяснить Зюзе, что ей надо делать? Её так долго кормили опилками, что грызть твёрдую древесину у неё не было никакого желания. Теперь уже мы тащили Зюзю к Пипу, кричали ей: «Ешь, Зюзя! Можно!», но бестолковая гусеница упиралась и пыталась уползти подальше отсюда.
Я уже совсем устала. Вдруг послышалась песенка. Мелодия была совсем простая, а слова… Слова звучали как набор скрипов и скрежетаний. С другой стороны прохода, заткнутого Пипом, к нам подходила мама детей. Она шла кормить Зюзю.
– Это кормильная песня, – сообщил мне тихонько дедушка.
Пип перестал барахтаться и выть. И Зюзя, заслышав любимую мелодию, прекратила сопротивляться. Она замерла в ожидании еды. Зюзя подползла к Пипу, загородившему проход, потыкалась носом и в отчаянии с хрустом начала грызть тонкую стенку перегородки. Она куснула её раза три, и мальчуган вывалился из своей ловушки, покрытый щепками и Зюзиными слюнями.
Зюзя быстро проползла в открывшееся отверстие и жадно накинулась на свою порцию опилок. Я выдохнула с облегчением: справились!
И тут до меня донёсся странный звук. Он был похож на звук старинного кинопроектора: трещащий и стрекочущий. Я увидела что-то странное. Передо мной как будто развернули невидимый экран, на котором показывали фильм. Фильм про меня?
Светловолосая девочка – это Рири, только младше, лет семи – восьми – угрожающе нависает над маленьким кудрявым мальчиком.
– Одевайся, говорю тебе, – шипит она сквозь зубы, – а то вообще никуда не пойдём!
Рири натягивает на малыша штаны. Но тот придумал весёлую игру: пока Рири засовывает ему одну ногу в штанину, он очень быстро старается освободить от штанов вторую. Процесс одевания становится бесконечным.