испытание или что-то вроде этого. В голову больше ничего не приходило и не пришло, когда раскаленная кочерга прикоснулась к моему левому боку. В этот раз, боль была более сильной. Я думал, что если получится отвлечься, то смогу перебороть страх и боль, но как бы не так. Стало еще хуже…
После данной процедуры нас спустили вниз и как в прошлый раз повели в закрытую карету, в которой доставили на ледовую арену, а может и вовсе уже и в другое место. По дороге, Святослав пытался встать, но каждый раз падал, придерживаясь за кровоточащее ранение, полученное в прошлом поединке. Рана так и не срослась. Исходя из того, что зашитый на скорую руку порез даже не начал рубцеваться, можно предположить, что в этой камере даже и дня не прошло. Возможно, дело было в чем-то другом…
– Не вставай, – заявил я. – Тебе нужен покой.
– Если ты не понял, то сейчас такой возможности нам не представиться! – измученно ответил заключенный. Рассматривая свою рану, Святослав продолжил. – Не заживает…
– Значит прошло недостаточно времени для этого.
– А, плевать, – разрушено отметил товарищ. – Без еды и воды, мы все равно умрем.
– Бывали ситуации и похуже, – вполголоса произнес я, тревожно осматриваясь вокруг.
– А у меня нет…
Наступило молчание. Этот пессимистический настрой мешал мне сосредоточится, потому я не стал продолжать наш диалог. Нельзя помочь тому, кто не хочет спасения. И тут мне пришла в голову идея. Использовать Святослава в качестве приманки. Живого щита. Жестоко… Но этот парнишка все равно смирился со своей судьбой в отличии от меня. Тогда почему бы это не использовать? Осталось только выяснить, что этот человек из себя представляет. Чтобы залезть в голову, мало только посмотреть друг на друга.
– Как ты тут оказался? – внезапно для него, спросил я.
– Зачем тебе это? – в ответ спросил он, с подозрением посмотрев в мою сторону.
– Хочу знать, могу ли я тебе доверять!
– Ты все еще думаешь, что можешь спастись? – предположил заключенный. – Это глупо…
Белорус замолчал. Может Святослав был прав. Глупо пытаться узнавать незнакомого человека. Вдруг еще привяжусь или посчитаю его хорошим. Тогда я себе никогда не прощу того, что прикрывался раненной пташкой. Кот же говорил, что все заключенные преступники и убийцы, значит и этот заключенный такой же. Свой выбор он сделал, как и те, с кем мне приходилось бороться в Красном Остроге на протяжении года.
– Я был обычным фермером, – перебив ход моих мыслей, промолвил сокамерник. – И рыбаком.
– Да ладно? – спросил я.
Ужаснее преступников, есть только лгуны. Каким этот парень и является.
Повозка остановилась. Кошатники открыли дверь и один из них грубо сказал нам что-то по-английски, что-то вроде с перевода на русский: «На выход!» Я поднялся на ноги, подошел к раненному товарищу и поднял его с пола. Затем мы вместе вышли из повозки на улицу.
Коты повели нас на ледовую арену,