Во-первых, в такой формулировке эти термины приобретают явный негативный оттенок и звучат, как обвинение.
– Но ты согласился с Ильей, что мое поведение часто неконгруэнтно! А это почти то же самое – обвинение.
– Прости, если это так прозвучало. Я думаю, что каждый человек – это очень сложная и достаточно автономная система. Он может действовать руководствуясь своей собственной логикой и скрытыми от других мотивами. И то, что не имеет смысла для одного, вполне понятно тому, кто знаком с этой логикой. А иррациональность, термин, который чаще принято употреблять в негативном ключе, по сути является способом взаимодействия с миром через ощущения, в противовес умственным измышлениям, и то и другое – вполне свойственно человеку, поэтому глупо его в этом обвинять. Более того, иррациональность свойственна исключительно человеку и является его преимуществом – машина, например, может только вычислять. Что же касается конгруэнтности, а точнее неконгруэнтности, то этот модный ныне термин, имеет настолько широкий спектр значений, что его часто употребляют именно в негативном ключе, по сути пытаясь сказать, что поведение человека не соответствуют некоему представлению о нем говорящего. Вообще, я считаю, что порой мы все неконгруэнтны и это нормально. Мы все имеем право действовать в своих интересах, если это не наносит непоправимый ущерб окружающим.
Мила смотрела на него с восхищением.
– Я не слишком сложно объясняю? – спохватился Фил, – Тебе, наверное, скучно?
– Нет. Мне всё понятно. Я чувствую примерно также, но не всегда могу так точно это сформулировать. Ты очень умный – настоящий философ!
– Что-то я проголодался. Зайдем в кафе. Я угощаю.
– Давай, – улыбнулась она.
– Будешь что-нибудь – вино, пиво, коктейль? – спросил Фил, когда они расположились за столиком небольшого кафе.
– Нет, спасибо! Я не пью алкоголь. Мне лимонад, пожалуйста. А ты, если хочешь…
– Я обычно, тоже не пью.
– Правда? – удивилась она и чуть прищурилась, – А тогда, летом, ты был выпимши!
– Да… Тогда я вообще не в себе был.
Она смотрела на него и улыбалась, как будто вспоминая что-то забавное.
– Ты расскажешь мне, что это вообще тогда было? Я сначала подумал, что ты меня специально зачем-то подставила, а потом вообще перестал что-либо понимать, когда ты весь полицейский участок на уши поставила, чтобы меня вытащить.
– Да, я потом уже поняла, что зря старалась – у тебя же там дядя Миша начальник – с тобой бы и так ничего не случилось.
– Нет, не зря! Во-первых, он мне не дядя, просто я с его сыном вместе в школе учился, а он уже тогда нашим участковым был, во-вторых, меня для разбирательств могли в следственный комитет в город отвезти, а там у меня нет знакомых… Ладно, я понял, ты не собиралась меня подставлять, просто всё так странно совпало… И ты, очевидно, чувствуя свою ответственность, пошла в участок исправлять ситуацию. Так?
– Да, ты по описанию на этого насильника