отвлечь внимание противника болтовнёй и заверениями. Гордей давно подозревал Берендея в ненадёжности, но лицемерные слова о гибели сотни человек, наглый обман по поводу дюжины людей просто кричали о том, что Берендей предал не только Хораста, но и самого купца. Расчёт на некоторую нерешительность берендеевских воинов имел место быть в голове Гордея. После вздоха он продолжил свой монолог:
– Девятилетний мальчишка нам не сможет помешать. Разве ты этого не понимаешь? Никто из сторонников хана даже очухаться не успеет, как власть будет перехвачена. Мы же не могли идти за ханом по лесу вплотную. Мы шли по его свежим следам, не выдавая своей слежки. Нам везёт и воины истины и ханская охрана, распутывают клубок заговора слишком медленно. Они сейчас, небось, даже ещё не собрались в полном составе: кто пашет, кто пляшет. Ну, так что? Прежние договорённости в силе? А, Берендей?
Берендей смотрел на выразительную мимику купца, слушал его увещевания, замечал противоречия в его словах и думал о том, какой же подлый этот специалист по взаимоснабжению провинции (безденежному, взаимообменному снабжению). Думал он и о том, что Гордей был хитрым и жестоким. Раньше он этого в нём не замечал. Возможно, изменения усилились с момента подворовывания со стороны купца. И чем дальше, тем больше росли его аппетиты. Но в связи с его последними «подвигами» воевода заметил ещё и коварство купца. «Да, он предаст меня, не моргнув глазом. Вон, как рыскает глазами в поисках меча. Стоит мне его отпустить, дав ему пинка для скорости, или принять прежние договорённости о его ханстве и я получу в первом случае враждебную для меня тысячу всадников (с возможностью присылки им подмоги из-за бугра), а во втором случае получаю хана, который сможет в любой момент смахнуть меня с игровой доски, застав меня врасплох. Ну, уж нет. Власть надо брать самому, пока она сама идёт ко мне в руки. А с купцом…».
– А теперь скажу я… заткнись и не смей меня перебивать, крохобор. Почему-то я, в отличие от тебя, предполагал, что ты не справишься с ханом. Поэтому я и тут. Поэтому я и не стал устраивать честный поединок, прекрасно понимая его результат. Хан был не только мудрецом не по годам, но и отличным воином, равным которому нет в нашей провинции. Я служил вместе с ним. В нашем полку не было равных ему, когда ему было всего 20 лет. Он был мудр не по годам. В том числе и поэтому он со временем дорос до хана волости и был избран волостными ханами хосуром. Гордей, ты же понимаешь, что начинать восстание с живым сыном хана, который в самый неподходящий момент может оказаться среди сторонников хана, может много рассказать, короче, ты же понимаешь, что начинать восстание нельзя при таком раскладе. Где он теперь? Ведь это же живое свидетельство нашего умысла.
– Я не обязан перед тобой отчитываться, главный воевода нашей провинции. Я главный купец. На сходе несогласных с политикой хана-хосурдара я был избран новым хосурдаром…