человеку, нужно всего лишь наше искреннее желание и вера, и что «инструмент помощи» найдется сам. Иногда я задумывался над тем, что если бы захотел, то мог бы помочь любому человеку в этом мире. Но при этом я не мог помочь самому себе. Вот такой вот нонсенс – сапожник без сапог. Часто мне было сложно разобраться в собственной жизни, хотя я видел проблемы других людей и знал, как им помочь. Или всё-таки думал, что знаю?! Но когда я поделился своими размышлениями с Лилит, она уверила меня в том, что общение со мной оказывает на неё положительное влияние и она чувствует себя более нужной и не такой одинокой и потерянной.
Однажды во время нашего очередного телефонного разговора она вдруг затронула тему кино. Я сказал ей, что мне нравятся фильмы Такеши Китано49, потому что там все герои молчат.
«А если бы я когда-нибудь захотела сниматься в кино, то только у Франсуа Озона50. Про него говорят, что он гей и шизофреник, и что его творчество многими расценивается не иначе как сюрреалистический бред, эдакая суицидально-сексуальная буржуазная сага без конца – не в смысле, что история может длиться бесконечно, а в том плане, что конец его фильмов чётко не определён и в принципе как таковой отсутствует. Но всё равно Озон – мой любимый режиссёр, и я часто представляю себя на месте его героинь», – поделилась Лилит.
Насколько я знал, в его фильмах почти все герои имели или нестандартную сексуальную ориентацию, или психические расстройства, либо и то, и другое вместе. И было слишком много смерти. Но, видимо, в понимании Лилит красота и смерть были тождественны.
«Красивая женщина умирает дважды – это сказала не я, это написал Бодлер51. Красота имеет несколько лиц. И одно из них – лицо смерти, оно делает красоту вечной», – я услышал, как Лилит вздохнула по ту сторону трубки и затем продолжила:
– Я, например, с детства задавала себе вопросы: кто мы, как мы появляемся в этом мире и для чего живём? Такие размышления наводили на меня сильную грусть. Почему мы, как бабочки, порхаем, а затем умираем? Неужели нельзя превзойти смерть? Меня почему-то не устраивало осознание себя просто девочкой, которая, ходит в школу, занимается балетом, смотрит мультики, общается с друзьями и прочее. Это не есть Я настоящая! Очень хотелось докопаться до глубины своей сущности, реализовать свой потенциал в полной мере. Я не понимала смерти. Почему остается только холодная материя, а куда девается то, что имело какие-то желания, чувства, радовалось и страдало? Не может быть, чтобы всё это бесследно исчезло. Но это был вопрос без ответа. Ответ я нашла, только находясь на грани между жизнью и смертью. Я вдруг осознала, что этой грани вообще нет. Понимаешь? Когда я впервые попала в психиатрическую клинику, я вдруг поняла, что моя анорексия – не что иное как многолетнее наслаждение смертью, медленное самоубийство. Это когда ты вроде бы как и не способен себя убить привычным способом, но тем не менее убиваешь, день за днём отказываясь