советский кинематограф. Теперь так не снимают! Но стоит заметить, что в тех фильмах, которые народ действительно помнит и любит, коммунистическо-идеологическая составляющая либо является микроскопической, либо отсутствует вовсе. Все обстоит совсем наоборот – типажи и модели поведения, которые вроде как должны поддерживаться советской властью, в них критикуются и высмеиваются. Вспомним новеллу «Напарник» из «Операции Ы», в которой пролетарий представлен в виде несносного жлоба, а его воспитанием занят молодой студент-интеллигент. Персонаж Нонны Мордюковой по имени Варвара Сергеевна Плющ из «Бриллиантовой руки» («А у нас управдом – друг человека!») – это персонаж комическо-негативный; насмешки вызывают и управдом Иван Васильевич Бунша и его активистская жена Ульяна Андреевна из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Таких примеров можно привести множество. А более глубокое, настоящее советское искусство всегда занималось разоблачением и деконструкцией советской действительности. Среди широко известных примеров здесь можно привести фильмы Эльдара Рязанова. Если вспомнить о литературе, то общепризнанно главный роман ХХ века «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, любимый в том числе и самыми простыми людьми – это произведение глубоко несоветское и антисоветское. Кстати говоря, мощная художественная культура существовала и в Российской империи, и на ее фоне советское искусство не выглядит однозначно более выдающимся и прорывным.
Но в глазах многих современников весь негатив прошлого сходит на фоне того, что «у нас была великая эпоха». Историческая память, которой обладают только свидетели, стерлась, стерлись и воспоминания о жертвах (я говорю в первую очередь о сталинских временах). Остались только воспоминания о победе в войне, полете Гагарина, дымящихся заводах и электростанциях, великом балете и БАМе. Они подкрепляются пропагандой, но ее семена падают на благодатную почву. Людям необходимо во что-то верить, и они верят в то, что раньше было лучше. Люди хотят причислять себя к максимально большой и успешной коллективной идентичности, и они негодуют оттого, что теперь эта идентичность не столь успешна и победоносна. Людям надо чем-то гордиться. Но гордость – это чувство не столь благородное. В Средние века ее относили к одному из семи смертных грехов. В христианской мифологии гордость – это грех Люцифера, первого ангела божьего, испытавшего великое падение из-за этого греха. Возгордившийся застывает в своем развитии и в конечном счете оказывается лишен своего прошлого высокого статуса. Поэтому слово «грех» я использую не в религиозном, а скорее в эволюционном смысле – как некоторый поведенческий паттерн, в итоге дающий негативный, вредный эффект. Так вот, гордость – это действительно страшный грех. Но на то он и грех, что ему подвержены все.
Мы живем не в 1945-м и не в 1961-м году, и сегодня можем говорить с уверенностью, что советский