Определенно, все, что я тогда видел, не могло быть правдой. Выдумать я это сам не мог, это тоже верно, но за свой мозг-то я отвечать не могу. Мозг, как говорил классик, дело темное и исследованию не подлежит. Что он там навыдумывать в состоянии гипоксии способен, уже не моего ума дело.
А если все и взаправду происходило, продолжал я успокаивать сам себя, что с того? Вот, допустим, правда все это. Есть и загробный мир, и душа существует. Допустим даже, что она после смерти выглядит, как хочет, душа эта. Семенова вон в целую Анджелину Джоли превратилась. Положим даже, что и демоны всякие существуют, и ангелы. Ок, есть все это. И что? Вот правда, что мне с этого? Все это там, в загробном мире, и до моей смерти биологической никак меня касаться не должно. Все, что там, за чертой, будет иметь для меня смысл только тогда, когда я окочурюсь. То есть либо в случае форс-мажора какого-нибудь, либо через много-много лет, в глубокой старости. Сейчас-то все это как меня касается? Сейчас мне жить нужно и решать проблемы этого мира, а не того.
В общем, аутотренинг мне помог. Пока сидел на диване и сам с собой общался, успел даже закемарить. Проснулся я уже с первыми лучами солнца, голодный и словно палками побитый.
Взглянув на часы, понял, что до первых врачей еще полчаса есть. Можно и в порядок себя привести, и кофейку бахнуть, и на утреннюю «пяти*будку» сходить. Там, собственно, все и решится. По реакции Косякова я все сразу пойму – докладывали ему о моих ночных похождениях или нет.
Глава 5
Я терпеть не мог еженедельные конференции, которые устраивало наше начальство. И не нравились они мне только по одной причине – руководство, их проводящее, всеми силами отбивало у нас, ординаторов и интернов, всякое желание работать в медицине вообще и в стационарах в частности. Не знаю, как было в других ЛПУ, но подозреваю, что везде плюс-минус все одинаково.
Сразу оговорюсь – это мое личное мнение, и я никому его, разумеется, не навязываю. Просто после шести лет напряженного обучения в медицинском, после всех этих бессонных ночей над учебниками, после слез, пота, крови – после всех этих реальных лишений, на которые мы шли добровольно, хотелось хоть чуточку понимания и человечности от старшего поколения врачей. На деле же выходило иначе. После всех кругов ада, что мы вытерпели ради самой гуманной профессии в мире, без пяти минут врачи оказываются один на один с суровой действительностью. Никакого гуманизма в нашем здравоохранении нет. Тут царит банальный закон джунглей – выживает сильнейший. Ни тебе гордости за причастность к тайнам мироздания, ни тебе признания общества, ни тебе банального уважения. Вообще ничего из того, что показывают в кино или книгах о врачах. Настоящая медицинская действительность в нашей стране настолько банальна и уродлива, что к концу обучения добрая половина будущих врачей – терапевтов, хирургов, педиатров, офтальмологов и так далее – начинает потихоньку прозревать и ощущать подвох.
И вот в этот самый момент государству в лице минздрава России повернуться бы к