заботиться о своих мирских обязанностях, и когда я пренебрегал заданиями или небрежно выполнял их, меня не наказывали. Человеческая природа очень легко усваивает такое наставление. Однако под беспощадным орудием наказания Учителя я вскоре оправился от приятной иллюзии безответственности.
– Те, кто слишком хорош для этого мира, украшают какой-то другой, – отмечал Шри Юктешвар. – Пока ты дышишь бесплатным воздухом Земли, ты обязан оказывать услуги в качестве благодарности. Только тот, кто полностью овладел состоянием бездыханности[92], освобождается от указаний свыше. Я обязательно сообщу, когда ты достигнешь полного совершенства.
Моего гуру ничем нельзя было подкупить, даже любовью. Он не проявлял снисхождения ни к кому, кто, подобно мне, добровольно предлагал стать его учеником. И в окружении учеников или посетителей, и беседуя наедине, Учитель всегда говорил прямо и резко отчитывал. От его внимания не ускользал ни один легкий приступ рассеянности или непоследовательности речей. Такое жесткое обращение было трудно вынести, но я твердо решил позволить Шри Юктешвару сгладить все мои моральные шероховатости. Пока он трудился над этим титаническим преобразованием, я много раз содрогался под тяжестью его дисциплинарного молота.
– Если тебе не нравятся мои слова, можешь покинуть мою обитель в любое время, – заверил меня Учитель. – Я ничего не хочу от тебя, кроме твоего собственного совершенствования. Оставайся лишь в том случае, если чувствуешь пользу.
За каждый унизительный удар, который гуру нанес моему тщеславию, за каждый зуб в моей метафорической челюсти, который он выбил с ошеломляющей меткостью, я бесконечно благодарен. Твердую сердцевину человеческого эгоизма вряд ли можно удалить иначе, чем грубо. Но в осво божденный канал затем беспрепятственно течет Божественное. Тщетно оно пытается просочиться сквозь твердые сердца эгоизма.
Мудрость Шри Юктешвара была настолько проницательной, что он часто отвечал на чье-то невысказанное соображение. «То, что человек воображает, что слышит, и то, что на самом деле подразумевал говорящий, может быть прямой противоположностью, – говорил он. – Попытайтесь почувствовать мысли, стоящие за путаницей человеческого словоблудия».
Но божественное прозрение болезненно для мирских ушей. Учитель не пользовался популярностью у поверхностных учеников. Мудрые же последователи, всегда остававшиеся в меньшинстве, глубоко почитали его. Я осмелюсь сказать, что Шри Юктешвар был бы самым востребованным гуру в Индии, если бы его слова не были такими откровенными и столь суровыми.
– Я строг с теми, кто приходит ко мне учиться, – признался он мне. – Это мой путь, прими его или оставь. Я никогда не пойду на компромисс. Но ты будешь гораздо добрее к своим ученикам: это твой путь. Я стараюсь очищаться только в огне суровости, который не под силу вынести обычному человеку. Но нежный