восстановиться тем же чином в Российской армии. При этом негус согласился взять на службу казаков, вам предложено жалованье в 120 талеров или 10 золотых (дальше я повторил то, что только что услышал от негуса), и казаки могут продавать трофеи. Те, кто не захочет этого, могут покинуть Абиссинию и вернуться первым же пароходом в Россию. Я согласился пойти служить к негусу и хочу услышать ваше мнение и решение казаков. Мне надо отправить донесение не позже завтрашнего вечера.
Нечипоренко откозырял и сказал, что соберет свой казачий круг и приглашает меня, так как казаки давно уже решили, что я – удачливый и умный атаман, а как же без атамана решать.
– Да уж какой из меня атаман, я ведь не казак по рождению, это скорее вы – наш Ермак Тимофеевич!
– Александр Палыч, не в рождении дело, а в духе, что внутри человека, а он у вас – атаманский.
– Да, и еще, пока я посол и начальник миссии, хочу подписать вам наградные листы за бой с кочевниками. Вам на Георгия офицерского (правда, хочу предупредить, что Дума в мирное время может не одобрить, но распишу красочно, авось, пройдет), сотнику – Анну 3-й степени с мечами, а хорунжему, поскольку у него пока наград не было, – Анна 4-й степени на шашку. А вы, Аристарх Георгиевич, уж расстарайтесь казаков к Георгиевским крестам представить – это для тех, кто непосредственно в бою был, а тем, кто не стрелял и под пулями не был – к медали «За храбрость» на Георгиевской ленте.
Потом передал подъесаулу на память о походе трехствольное охотничье ружье, на которое он всегда заглядывался.
Вечером сидел в кругу казаков, сегодня у них были диг-диги со свежими пшеничными лепешками: оказалось, станичники нашли где-то огромную гомбу[4] с отбитым горлом и сделали из нее тандыр и пекут себе лепешки на внутренней стороне гомбы.
Сначала встал самый старый унтер – старший урядник и сказал, что я, конечно, атаман удачливый и они за моей спиной горя не знали и живы остались, но воевать за эфиопского царя им как-то не с руки… Другой с одной лычкой приказного[5], согласился с мнением заслуженного казака и сказал, что надо домой ехать. Третий спросил, а что за трофейные выплаты обещали. Озвучил: за пушку или пулемет – от 50 до 200 золотых; за ружье – многозарядное – 5 золотых, однозарядное – 1 золотой; за пики-сабли от талера до пяти, в зависимости от качества; за пленного аскари – талер, за европейского солдата – 3 талера, офицера – от 10 до 500 в зависимости от звания, за генерала – 1000 талеров. Казаки загудели – расценки им понравились. Добавил: за лошадей, ослов, верблюдов – от 30 до 70 талеров.
Вижу, что началось обсуждение: для казака война испокон веку – поход «за зипунами», то есть за трофеями. Пока присел, не мешаю, вот вроде выговорились и встал урядник – молодой, чубатый:
– Ваше высокородие, цена нас устраивает, как и жалованье. Браты, кто остается? Давайте ко мне становитесь.
Поднялось сначала пятнадцать, потом, подумав, еще пяток присоединились. Ну вот, почти половина на половину, как я и ожидал.
Сказал,