после того, как в Киеве из маминой сумочки вытащили желто-ядовитые купоны – украинское самостийное дополнение к союзным рублям. С их помощью нам предстояло приобрести синтетические носки производства ГДР невеселых расцветок, «выброшенных» по случаю. Полуторачасовая очередь осталась позади, но доступ к божественной продавщице чулочно-носочного отдела с одними только рублями был закрыт намертво. Жизнь без восточногерманских носков теряла всякий смысл. Надо было валить.
И вот я по другую сторону океана. Невиданных до сей поры американских денег ни цента. Только в заднем кармане турецких джинсов «Mawin» тридцать рублей. Инструкция ОВИРа гласила, что турист отправлявшийся в поездку по капстране должен иметь с собой не более тридцати рублей. На обратную дорогу. Обратную дорогу я не предполагал, но инструкцию ОВИРА выполнил беспрекословно. И какая обратная дорога могла быть? Ведь я ехал в рай. И даже Гребенщиков в моих наушниках пел: «…из тех, кто попадал туда, еще никто не возвращался назад…». А Гребенщикову я не верить не мог. Правда далее там шло «…а сердцу нужны небо и корни, оно не может жить в пустоте…». Но кто тогда, в девяностом, думал о корнях, а тем более о небе. Сигареты и макароны по талонам. Какие тут корни, какое небо… Горький анекдот того времени, «Главное – последнему не забыть выключить свет в аэропорту», казался мне пророческим.
Тем более за океаном уже скопилось какое-то количество дальних еврейских родственников, знакомых и друзей знакомых. Они присылали оттуда неимоверно цветные фотографии на фоне открытых холодильников, откуда маняще, как из сундука с сокровищами, в лучах волшебного света угадывались пластиковые бутылки и железные баночки разных цветов и калибров.
О том, что всё это дешевое, напичканное химией добро куплено за продуктовые талоны, да и сам холодильник притащен из ближайшей помойки, никто из них на обратной стороне фотокарточки почему-то не писал.
Одним словом, из терминала аэропорта JFK я вышел пятнадцатого июля девяносто первого года. Липкая пластилиновая жара накрыла меня волной внезапно и неумолимо. Электронное табло на верхотуре надземной парковки чуть правее меня красными пупырышками лампочек сюреаллистично высвечивало +102 градуса! Бог мой, куда я попал! – подумалось мне. Сообразить или вспомнить, что кроме измерений в Цельсиях есть еще и Фаренгейты, я был не в состоянии. И это после трёх лет обучения на естественно-географическом факультете пединститута.
Шею жгло от неумелого бритья в тесном лайнеровском туалете. Рубашка производства киевского ПШО «Свiтанок», своим рубероидным воротником вонзалась в кожу. Тот еще жених.
Так вот, в кармане ни цента. Чемодан чертовски тяжел. Я с трудом дополз до спасительного ряда тележек. Но без монеты в двадцать пять центов тележка отдаваться не желала. Я еще раз, для приличия, дернул ручку телеги и смиренно поволокся к предполагаемому выходу с неподъемным чемоданом.
Кстати,