евич
Альберт Анатольевич Феоктистов любил писать фантастические рассказы. Из его окна открывался вид на мостовую, по которой то и дело пролетали кареты – цокот лошадиных копыт был слышен за триста саженей. Мальчишки-газетчики выкрикивали заголовки периодических изданий, дамы в изящных шляпах прогуливались со своими кавалерами, а полицмейстеры с деловитым видом взирали на всё происходящее. Альберт Анатольевич макнул перо в чернила и начал писать с красной строки:
«Самоходная установка на электрической тяге тронулась от остановки, где до этого в неё погрузился разношёрстный люд. Купцы и крестьяне, гости из южных стран, воришки и пройдохи разных мастей ехали в одном вагоне. Не было разделения по сословиям, все вместе делили тяготы проезда. Электрический голос объявлял следующую и нынешнюю остановки. Двери открывались сами собой, и людской поток выливался из вагона, и тут уж каждый шёл в свою сторону. Вышел и Александр Сергеевич, прошёлся по гранитному полу, взошёл по лестнице на площадку повыше и увидел ещё одну лестницу, на этот раз самодвижущуюся. Осторожно ступая, Александр Сергеевич приблизился к едущей лестнице и быстрым движением запрыгнул на неё. По прибытии наверх Александр Сергеевич открыл дверь со станции и вышел в город. Улица была наводнена людьми, по мостовой ехали разного вида автоматические мобильные повозки. Начинался новый рабочий день…»
Альберт Анатольевич положил перо, встал со стула, потянулся, зевнул и стал собираться на прогулку. В его голове копошились разные мысли, он был очень рад, что придумал такую необычную историю, и оттого воодушевление его было так сильно, что он ощущал себя словно парящим над землёй. Феоктистов надел свои щёгольские брюки, двубортный сюртук, шляпу и обулся в штиблеты. Открыв дверь, Альберт Анатольевич шагнул в вечерний полумрак города. Где-то вдалеке лаяли собаки, ржали лошади, кто-то громко ругался. Феоктистов быстрым шагом шёл вниз по улице, и тут его кто-то окликнул.
– Эй, господин, не найдётся ли копеечки для усталого странника? – донёсся из темноты мужской голос.
– Копеечка найдётся, прошу, – сказал Альберт Анатольевич и протянул руку с монетой.
В ответ последовал удар в челюсть, и Феоктистов упал в грязь, после чего тёмная фигура обыскала писателя, вытащила всё ценное, в том числе именные часы, подаренные генерал-губернатором.
Через десять минут Альберт пришёл в себя. Кружилась голова, сознание было мутным, ноги не слушались. Феоктистов кое-как поднялся и поковылял домой. Казалось, что стало ещё темнее, и он постоянно спотыкался о валяющиеся камни и кочки. На одной из кочек Альберт Анатольевич споткнулся так сильно, что полетел вперёд, поскользнулся и каким-то образом стукнулся в дверь дома, стоявшего у дороги, после чего кубарем покатился вниз по лестнице. На пару минут Феоктистов отключился, а когда очнулся, обнаружил себя в неком тоннеле, в конце которого был виден свет. Он пошёл на этот свет и через сто саженей увидел большое помещение со странными световыми приборами. В помещении никого не было, но был слышен какой-то грохот поблизости. На пути Альберта Анатольевича оказалась массивная металлическая дверь, он открыл её и увидел людей в странных одеждах. Феоктистов высунул голову в дверной проём. Помещение большего размера, чем то, где находился Альберт Анатольевич, поражало своей красотой: на стенах красовалось разноцветное панно, на потолке висели шикарного вида люстры, а колонны были украшены необычной мозаикой. Феоктистов, преодолев страх и удивление, вышел из своего временного убежища. Люди торопились по своим делам, и было похоже, что они его попросту не замечают. Несколько раз его толкнули так сильно, что заболело плечо. Альберт прошёл дальше и увидел с балкона, как по рельсам подъехала синяя повозка, а её шум заглушил все другие звуки. Сами собой открылись двери, из вагона стали выходить люди, а через несколько секунд другие люди стали заходить внутрь. На вагоне горели непонятные кружки, изнутри донеслось: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция „Красные ворота“».
Альберт Анатольевич прислонился к стене и сполз на корточки. В голове пульсировало. Феоктистов осознавал, что попал туда, куда и мечтал попасть. Он вскочил и побежал обратно – к той двери, откуда вышел. Но найти её было не так просто: похожих дверей было несколько, но незапертой была только одна. Он открыл её и побежал дальше. Коридор был нескончаемым, в конце него виднелся свет. Альберт Анатольевич бежал уже битых двадцать минут, но никак не мог достичь конца злосчастного коридора… В наушниках играла бодрая музыка, он продолжал бежать, и тут его кто-то тронул рукой.
– Вы долго ещё на беговой дорожке будете? – спросила у него миловидная девушка.
– А, всё, сейчас уже заканчиваю. Что-то я увлёкся, – ответил Феоктистов, взял полотенце и пошёл в душ, после чего и записал всё то, что придумал во время бега.
Алехандро
Мартовский кот Алехандро стал апрельским. И весьма по глупой причине: ибо месяц уже тот. Что же изменилось в его мироощущении? Да ничего, так как не было мироощущения, вообще ничего не было, он же просто кот. Сидел на подоконнике, нежился под солнечным светом, принимая его же