я столько времени провел в вашей комнате, но никогда не обращал внимания на эту штуку. Я все-таки очень невнимателен.
– Люди вообще мало на что обращают внимание, – отметил великий сыщик с плохо скрываемым самодовольством. – Иногда кажется, что они слушают глазами и смотрят руками… О дьявол! – он выдернул из камина затлевший рожок и замахал им в воздухе, распространяя запах паленого.
– Да, Холмс, и к вам это тоже отчасти относится, – заключил Ватсон, подавая Холмсу кочергу.
– Благодарю, – сухо ответил Холмс. – Где вы ее откопали?
– Нашарил под креслом. Как видите, руки иногда способны увидеть то, чего не видят глаза, так что ваше сравнение хромает, – не удержался доктор от колкости.
– Возможно, и хромает, зато оно зорко, – рассеянно сказал великий сыщик, разбивая кочергой обгоревшую головню.
– Зорко? Как Полифем? – дожал Ватсон, подволакивая кресло ближе к камину: оттуда наконец повеяло теплом.
– Ну хотя бы, – невозмутимо ответил Холмс. – Если, конечно, иметь в виду не короля лондонских нищих и не злополучного пленителя Одиссея, а его более счастливого тезку – лапифа-аргонавта, ставшего киосским царем. Мореплаватели обычно отличаются хорошим зрением.
– Э-э-э… Я думал, вы не читаете художественной литературы, – сказал Ватсон не слишком уверенно.
– И в этом вы совершенно правы, – легко признал Холмс, – зачем тратить время на чертовски занудных греков, когда есть Британская энциклопедия? Тем не менее мне однажды пришлось ознакомиться с соответствующим эпизодом легенд об аргонавтах, и весьма подробно.
– Но зачем? – Ватсон вытянул ноги к огню. Сырая мгла, наполнявшая комнату, чуть отодвинулась от каминного зева, но недалеко: спине доктора было неуютно.
– Зачем мне это понадобилось? – Холмс откинулся в скрипучем кресле, издавшем подагрический стон, и принялся раскуривать давно погасшую трубку. – Ну раз уж оперу на сегодня отменили, развлечем себя воспоминаниями. Как-то мне довелось разбираться в одном чрезвычайно запутанном деле. Не буду посвящать во все подробности, в данном случае несущественные. Скажу лишь, что ключом к важнейшему документу, проливающему свет на все, был шифр, записанный на полях какой-то книги. Увы, владелец библиотеки, в которой находилась книга, не смог мне ее даже назвать. Ножевые ранения очень мешают беседе, особенно когда задеты легкие. Все, что он успел, так это произнести непонятное слово «гилас». В результате мне пришлось основательно познакомиться с классической древностью, в частности со смазливым сынком царя дриопов Теодама и нимфы Менодики, пользовавшегося особой благосклонностью Геракла: мальчика звали как раз Гилас. Во время стоянки «Арго» в Мисии юноша пропал. Лапиф Полифем принимал участие в его поисках, но опоздал к отходу корабля. Потом Гераклу сказали, что юношу утащили нимфы, – добавил Холмс, усмехаясь. – Версия, которая не могла бы обмануть даже инспектора Лейстреда. Очевидно, паренек удрал по весьма уважительной причине: выдерживать объятия Геракла