дошкольниками. И нам было весело оттого, что такой большой не может добросить камень до второго этажа. У меня это давно получалось. Его товарищи уже отошли от лестницы, а Фриц все еще не унимался.
И вдруг увидел, что кусок кирпича, брошенный Фрицем, не отскочил от железа, а, скользя вдоль ступени, на мгновение как бы задержался на лестнице. Недолго думая, остановил эту почти четвертушку кирпича ногой. Теперь я был вооружен. Фриц это понял и тут же отбежал подальше от лестницы. Но я уже метнул свой снаряд. Как в замедленных кадрах кинохроники и сейчас вижу тот красный камень, который, отскочив от асфальта, какими-то замысловатыми прыжками приближается к противнику. Он же, оторопев от ужаса, смотрит на скачущий к нему увесистый предмет и почему-то не может сдвинуться с места. Наконец камень с силой ударяет его прямо в щиколотку. Фриц приседает от боли и оглашает весь двор громким ревом… Нам его не жалко – получил по заслугам. Мы торжествуем победу…
После того случая он нас больше не трогал, и одно время мы даже ненадолго подружились. И вот мы стоим втроем на этом же месте веранды и во весь голос распеваем странную песню. Я запомнил только припев.
Ице русин прахом пидэ,
Кегда захоцемо!
Откуда она взялась, та песня, не знаю. Я почти не понимал ее смысла, потому что она была на незнакомом языке. Неожиданно у крыльца остановилась хорошо одетая дама.
– Мальчики, – обратилась она к нам, – Вы хоть понимаете, что поете?
– А як же, – ответил ей почему-то по-украински.
– Та вы що, ляхи скажэнни? – спросила она, пристально присматриваясь, – Йды-но сюды, хлопче, – обратилась она ко мне, даже не дождавшись нашего ответа. Мы спустились к ней втроем. А она очень внимательно вглядывалась то в меня, то в Толика Фрица. Мы не знали, что подумать.
– Я живу вон в том доме. Пойдемте ко мне, мальчики. Заодно и познакомимся. Я вас чаем с конфетами угощу, – неожиданно предложила она.
Взрослая тетя захотела с нами познакомиться. Это было удивительно. Кто же откажется от чая с конфетами осенью пятьдесят первого года, когда и хлеб был не всегда. Но что ей от нас надо? Посовещавшись, все-таки согласились, но Сашку оставили на веранде. Пусть видит, куда пойдем. А конфет ему пообещали принести.
И вот мы оказались в просторной, почти пустой и очень светлой комнате. Свет шел не только из огромных окон, но и откуда-то сверху. Посреди помещения стояло странное сооружение. А когда женщина сняла с него покрывало, увидели гигантскую картину. На ней был изображен товарищ Сталин. Он сидел за большим письменным столом, а вокруг него в разных позах расположились дети. Некоторые уже выглядели, как живые, а другие были еще только намечены углем. Пока разглядывали картину, женщина принесла чай и коробку шоколадных конфет. Таких мы еще не видели. В лагере меня угощали шоколадом, но он был в плитках. Уже здесь мама иногда покупала нам конфеты-подушечки.