только о временах, когда уже появилась внучка, или о собственной юности. Родители Марии Фёдоровны погибли в самом начале Великой Отечественной войны, когда той было лет десять, воспитали её чужие люди. На долю женщины выпало очень много горя. Сиротство, взросление в тираническом режиме СССР до хрущёвской оттепели, позднее – трагедия с дочерью, о которой она сейчас ничего не сказала, но, вероятно, не забывала никогда. Однако в меланхолию бабушка Маша не впадала. Слушать её было приятно и интересно, невзирая даже на специфическую манеру изъясняться, мешая украинские слова с русскими, что во всех остальных смертных бесило Аню до зубовного скрежета. Но всё-таки приятно, что речь Кристины, росшей до семи лет на этой занимательной лингвистике, осталась литературной.
Утром в четверг принцесса Авелилона поднялась первой. На сельском воздухе её кособокий график всё-таки выровнялся, причём как-то сам собой. Хотелось верить, что это сохранится и в городе, ведь не за горами школа.
Она умылась в чугунном тазу, оделась и, проинформировав возившуюся с тестом на кухне Марию Фёдоровну, что сегодня хламу в старом сарае не избежать расправы, вышла на улицу, прихватив огромный ржавый ключ от амбарного замка.
Изучив пыльную даль, Аня сделала вывод, что за день тут не управиться. А ещё, судя по всему, от такой работы мышцы, саднившие с позавчера, замучают окончательно.
– Приветик! – окликнули со стороны дома, и принцесса Авелилона оглянулась.
Кристина помахала из открытого окна спальни. На ней красовался хорошо знакомый воинский сарафан. Аня подняла брови.
– Снимем усталость вместе с костюмом, – улыбнулась Крис. – Да и убираться будет проще. Там – куча тяжёлой рухляди.
– Ты гений! – просияла Аня. – Я тоже превращусь, только потом переоденусь, чтобы не удивлялась бабушка.
Кристина подмигнула и оперлась о подоконник. Тут раздался призывный клич и обе поспешили завтракать.
Аня задержалась во дворе, выгоняя из сарая кошку Дашку, прошмыгнувшую внутрь. Это заняло добрых десять минут.
На кухне озабоченная Кристина мазала маслом бутерброды, а смертельно бледная Мария Фёдоровна дрожащими руками сворачивала ещё горячие блины.
– Что случилось? – опешила Аня.
Бабушка Маша вскинула на неё испуганный взгляд и заверила, что всё в полном порядке. На правду это походило мало. Садясь за стол, Аня вопросительно посмотрела на подругу.
– Она с самого утра такая, – озадаченно прошептала Кристина.
– Но двадцать минут назад всё было нормально!
Крис пожала плечами.
С того момента бабушка стала вести себя странно. Почти не разговаривала и старалась держаться от своих гостей подальше, а потом, сославшись на плохое самочувствие, ушла в спальню и не появлялась до полудня.
Разбирая завалы прогнившей утвари, они не переставали ломать голову над этой загадкой. В конце концов решили, что дело в недомогании.
К вечеру сарай