на пальце два кольца восстановления.
– Осталась сущая мелочь – дожить до этого «завтра». Это была западня. Меня ждали.
Учитель вновь кивнул, на сей раз соглашаясь со всем сказанным – и про «дожить», и про западню. Крепкими, кряжистыми пальцами он взял Одаренную за плечо и дернул. Юти показалось, что еще миг – и она потеряет сознание. Боль вырвалась из девочки громким стоном, отчего учитель закрыл ей рот своей ладонью. И на то была причина.
Даже не надев кольцо миели на палец левой ноги, Юти понимала, что их дела сейчас плохи как никогда. Пусть ей удалось сбежать из кабинета, но она все еще походила на птицу, застрявшую в силках, и ныне лишь ожидала, когда охотник найдет ее и поднимет за лапы, хвастаясь перед своими приятелями.
Мостовая гремела под сапогами солдат, будто в Конструкте больше не существовало других звуков. В короткое время сигнал тревоги прокатился по городу, и теперь сюда стягивались все имперские силы, которых было в избытке для поимки двух беглецов. Стражники перекрывали все площади, улочки, проходы, чтобы дождаться прибытия Воронов и егерей, которые уже и займутся основными поисками.
Плечо Юти нещадно ныло, но Одаренная усилием воли заставила себя не чувствовать боль, ибо та была лишь в сознании. Частью слабой девочки, которая не может выбраться из ловушки, а не воина, способного преодолеть все преграды.
К тому же в это мгновение Юти разглядела еще кое-что, невероятно важное. Ерикан, опытный Тайтури, у которого имелись ответы на любые замысловатые вопросы, раздумывал. Он действительно пытался найти выход из сложившейся ситуации и не мог. Не знал, как именно лучше поступить.
А еще Юти вспомнила слова учителя. Что это ее выбор, и все последствия тоже будут лежать на ней.
Одаренная, под недоуменным взглядом Ерикана, подошла к стене, за которой открывалась длинная улица, обычно утопающая в зелени, но в нынешнее время года украшенная лишь голыми деревьями, стыдливо прикрывающими свое естество едва наметившимися почками.
Юти знала эту улицу, да и кто бы не знал. В Конструкте было немало мест, укрытых от гостей города причудливой архитектурой домов, высокими заборами, живой изгородью и лабиринтами кривых дорожек. Они являлись подлинными жемчужинами, и приходилось приложить немало усилий, чтобы их лицезреть.
Однако существовали и другие жемчужины, находившиеся на виду и потому утратившие для горожан всяких интерес. Таковыми являлись Твердыня-на-семи-холмах, храм Аншары, плещущаяся в радости и украшенная всеми цветами, которые только могли придумать люди, улица Покаяния, Бойцовские арены, главные ворота и, конечно же, Медная аллея.
Тут собрались самые богатые и удачливые торговцы, а купить дом в здешних местах почти не представлялось возможным. Подле каждого, кроме вывески с названием, стояло небольшое изваяние, свидетельствующее о роде деятельности хозяина. У дальнего здания, у самой двери, медноголовый купец с натертым лбом мерил шелка. Дальше, на крохотном табурете, сидел плюгавый торговец