над волнами, в блеске твоих зрачков я видел оранжевый цвет моря. И нежное прикосновение твоих пальцев тоже было оранжевым, как твои волосы в апельсиновых лучах.
Вот то платье – на узких лямках, со сборками на груди, обрезанное выше колен,
с волнующим – вниз от пояса – колоколом. Почему я вспоминаю его? До осязания на подушечках пальцев.
Луна втекала в окно бледною рекою, серебрилась тонкая занавеска, за нею чернела вишня и цикады, цикады – непрерывный ночной звон, до небес.
– Их кажется больше чем звёзд.
Сказала ты мне, переводя дыхание.
Окутанный горячим шёпотом, в нервном возбуждении, торопясь, разрушая последнее препятствие, задержал на руке твое платье. Лишь на секунду. Вдыхая обворожительный девичий запах. Снял с запястья часы. Зачем? Боялся поцарапать тебя рубчатым браслетом? Они так и остались на полу, одиноко высвечиваясь фосфористым зелёным глазом. Впрочем, не важно.
tres
Ан-12, словно оступившийся динозавр, провалился так резко, что заснувшие бойцы встрепенулись, озираясь, возвращаясь в реальность, приникли к иллюминаторам.
Горы, горы, с разламывающими ущельями, с беспорядочной жуткой красотой. Также жутко и небо тёмной, глубокой синевы, без единого облачка.
Зубцы скал, громадные осыпи, горизонтальные слоёные рисунки отложений на склонах. Ниточки дорог со шлейфами пыли.
Крыло очерчивает полукруг над вершинами, погружается в пропасть, в полумрак, снова резко теряет высоту, стремительно чертит над выжженной солнцем древней землёй. Мягкий удар, и, сбрасывая скорость, мы катимся, медленней и медленней, и я внезапно понимаю – обратной дороги нет. Что именно с этого момента, каждый из нас не принадлежит самому себе.
И война, жадно раскинув руки, принимает нас в свои объятия.
– Прибыли! Рота! Встать!
Распахивается грузовой люк, и мы, в два ручья вытекаем из чрева транспортника в предвечерний, сухой, настоянный дикими травами, воздух Баграма. На стоянках, в стороне от взлётной полосы, застывшие силуэты эскадрилий истребительной и штурмовой авиации. Вдали слышен шум вертолёта, и в направлении этого рокочущего тревожного звука, навстречу нам, торопливо движется взвод парашютно-десантной бригады. Лица их, потемневшие от солнца, обветренные, даже не поворачиваются в нашу сторону. Я ещё не знаю, что Олег, через полгода вытащивший меня с того света, сейчас среди них, с пулемётом на плече. С равнодушным взглядом от недосыпания, сплёвывая на ходу – «опять салажат привезли», и рукою ощупывая карман, убеждаясь, что сигареты на месте.
– Наверное, хорошо, что мы не познакомились до этого.
Сказав мне это, сжала мою ладонь. В ночном свете, крепко обняв, я долго целовал твои глаза.
– Почему?
– Я бы не смогла жить в паузах между письмами.
– Я бы писал одно письмо утром, другое вечером. Впрочем, действительно, вру.
Ничего бы не получилось. Война не терпит пауз. Война – это ещё
и нелепая