меня поиметь, пока мамы дома нет.
Маленький дождик перешел в настоящей ливень. А отчим смотрел на мои губы и не думал меня отпускать. Его черный взгляд прожигал во мне тлеющие дыры.
Я беспокойно заерзала на нем и спросила:
– И долго мы тут будем лежать и мокнуть?
– Пойдем в дом, – он наконец ссадил меня, встал и подал руку. – Нужно привести в себя в порядок.
Игнорируя его кисть, я поднялась сама. И мы, как два чумазых землекопа, вошли в дом.
– Иди туда, – Токаев подтолкнул меня в сторону ванной. – И чтобы ты снова не попыталась сбежать, мы примем душ вместе.
Я хватанула ртом воздух, не зная, что бы такого резкого ответить наглецу.
– Я не буду перед вами раздеваться! – выдохнула возмущенно.
– Искупаешься в одежде.
Токаев затолкнул меня в душевую кабину и настроил воду. Я обхватила себя руками, чувствуя неимоверный холод.
– А погорячее можно? – попросила жалобно.
– Ведьмы не боятся кипятка, – прокомментировал он, поливая меня из душа.
В сток стекала мутная вода. Нормально мы так повозились в земле. Даже смешно видеть все время идеально выглядевшего отчима в грязной одежде. Белая футболка облепила его сильные предплечья и плоский живот.
– Ты чего улыбаешься? – ворчливо спросил он. – Чуть шею себе не свернула и улыбается, блин.
Он повесил лейку, снял с себя штаны и футболку, оставшись в одних трусах.
– Не люблю купаться в одежде, – пояснил он.
Через ткань белых боксеров просматривался огромный холм, и я поспешно отвела глаза. Дышать стало трудно, будто я подхватила какую-то заразу. Сейчас стащит с меня одежду и…
Эмин Наильевич направил струю душа на себя, поморщился и прикрутил горячую воду. Он стоял так, чтобы я не сбежала и пялился куда-то ниже моего подбородка.
Я опустила глаза и поняла – куда. На мою грудь. Через насквозь промокший топ торчали соски. Вот же мерзавец!
Накрыла свои холмики ладонями, обломав ему весь кайф. Его красивое тело, покрытое каплями воды, притягивало взгляд. Но я запретила себе пялиться на Токаева, чтобы не давать ему повода для распускания рук. Он и так слишком многое себе позволяет.
Даже повернулась к нему спиной, чтобы случайно не взглянуть на обнажённый торс. Несмотря на то, что я согрелась, меня все еще изрядно трясло и колотило.
Внезапно до моей попы дотронулась мужская ладонь, я хотела громко возмутиться, но он не щупал меня, а делал растирающие движения.
– Тут пятно, – объяснил Эмин Наильевич. – Может снимешь уже свои штаны и отправишь их в стирку?
– Уходите. И я сниму.
– Ладно. Но не пытайся сбежать! – выставил он палец вперед.
– Голая и мокрая я никуда не сбегу.
– Голая и мокрая, – повторил он, обведя контур своих губ кончиком языка. – Отлично.
Усмотрел в моих словах пошлость, гад такой!
Эмин Наильевич обернул бедра полотенцем и спустил свои мокрые трусы вниз. Я поспешно отвернулась, боясь, что из-под полотенца вывалится его хозяйство.
– Сделай