что, не понимаешь, что он обесчестит тебя и бросит? Умчится на свой фронт, а мы будем здесь твой позор расхлебывать!
– Гриша, пожалуйста, успокойся. Тебе нельзя кричать. Ты совсем потеряешь голос, – закудахтала Вера Федоровна.
– Мы теряем ее честь, а ты мне про голос говоришь! – возмущенно хрипел Елисеев.
– Ты потеряешь дочь, если не прекратишь! – вдруг заявила Мариэтта. – Мы с Глебом любим друг друга! И никто нас не разлучит!
Гриша оторопел. Он никак не ожидал подобной дерзости от своей маленькой принцессы.
– Ах, ты… – у Григорий язык не поворачивался обозвать дочь словами, которые лезли в голову. – Бесстыдница! Прочь с глаз моих! Больше никакой больницы! Будешь сидеть дома, под охраной! Пока не поумнеешь! А если я увижу около дома этого наглеца, я вызову его на дуэль! И убью!
Мариэтта ушла, хлопнув дверью.
Григорий, обессилев, рухнул в кресло.
– Гриша… – начала было Вера Федоровна.
– Ты-то как могла проморгать? Он был в больнице, слушал, как она читает… Они там познакомились?
– Прости, я абсолютно ничего не замечала… – супруга лишь пожала плечами. Что тут скажешь? Недоглядела.
Весь оставшийся день Григорий мерил шагами кабинет, не находя себе места.
– Позор! Стыд! – его осипший голос становился все тише и тише, и, в конце концов, совсем исчез.
XIII
Мариэтта устроила бойкот. Из комнаты не выходила, рыдала без перерыва, отказывалась есть и впускать к себе учителей.
Сердце Веры Федоровны разрывалось, глядя на страдания падчерицы. Но еще больше она переживала за Григория Григорьевича, который хоть и делал безразличный вид, безумно волновался за дочь. Кроме того, он еще не до конца поправился. Помимо здоровья мужа, ее пугала мысль о возможной дуэли. Хоть она и надеялась, что Гриша ляпнул это сгоряча, но все же. Хозяйка выпытала у горничной, когда обычно появлялся кадет, и в назначенный час уже поджидала его, чтобы развернуть и отправить восвояси. Вера Федоровна заранее предупредила Мариэтту об этом, чтобы избежать новой волны истерики, напугав девочку перспективой поединка между отцом и поклонником. Та согласилась, но с условием, что мачеха передаст молодому человеку прощальную записку.
Мариэтта знала, что Вера Федоровна, следуя своим моральным принципам, письма читать не станет. Поэтому помимо слов любви она написала ему инструкцию, как ее вызволить из родительской клетки. Самому Глебу была отведена весьма скромная и безопасная роль. Ему просто нужно было отнести еще одну записку в дом на Песочную. Остальное должны были сделать братья.
Вера Федоровна вернулась в дом с чувством выполненного долга. Это не была полная победа. Но, по крайней мере теперь ее супругу не грозила смерть из-за какой-то глупой сатисфакции. Молодой человек показался ей знакомым, хоть она и не была уверена, где и при каких обстоятельствах видела его.
Она зашла к Мариэте. Та лежала на кровати, уткнувшись носом в подушку. Длинные волосы были распущены, две пряди были скреплены