успел я полюбоваться на звёзды и покурить на террасе – а внутри курить не стоит, да и все обитатели усадьбы сказали сено не сжечь со скарбом, даже свечей и фонарей у меня нет, но мне и луны хватает, и яркой зовущей на войну кометы – как на лестнице снизу раздался шорох. Залезла дочка трактирщика, застенчиво бухтя, что уже все девки переспали с учителем её младшего брата, даже её собственная батрачка. Не успел я поулыбаться, а красотка покраснеть в темноте, как опять шорох! Девица с писком зарылась в сено. Явилась вторая кузина, младшая, с примерно теми же доводами смущённым шёпотом!
Я посмотрел на шприцы, раздумывая, не пора ли на себя применить, ну не обижать же решившихся красоток. Младшая похихикала над спящей дурочкой-кузиной, и не дурочка вылезла из сена. Чуть не подрались, обвиняя друг дружку, что выследили вторую проказницу, чтобы сдать утром для порки. Но я им обеим пообещал порку, ну или любовь… Трудно мне пришлось! Но отстоял честь ловеласа! Смотрели на звёзды и комету, и я слушал местные глупые байки про луну-богиню, следящую за прелюбодеями, и другие легенды.
Заснули уже под утро в тесной для троих кровати. А на рассвете нас спалила батрачка, притопавшая за любовью перед утренним походом стаи девиц и парней на охоту. Пунцовые проспавшие время возвращения в свои кроватки хозяйки вытребовали с батрачки обещание молчать и кинулись измять свои постели и собираться на охоту. А я ещё и тихо хохотавшую батрачку еле успокоил самым прекрасным способом. Перед её с сестрой и третьей коллегой походом на охоту! И она отпаивала меня бодрящим молоком и тоже жаловалась на пострадавшую из-за меня попу, и врала, что пришла именно ради этого. Краснела, когда я рассказал, что в курсе и без её рассказа и демонстрации.
Проснулся я к обеду! Охреневший трактирщик ругался на бросивших полевые работы батрачек и сдуревший молодняк, отправившийся в лес за полезными травами, на что знахарка может реагировать только матом. Обещал всем вселенские кары. Я принял отличные результаты обучения от ученика, выдал новое задание и сказал приходить через пару часов на тренировку по кулачному бою, если кто из желающих не свалил в лес или успеют вернутся.
А потом успокоил трактирщика, после лая собак сходив с ним в сарай под моим сеновалом любви, в котором шуршала явно какая-то пробравшаяся девица, и вместо совместного обшаривания сеновала быстро починил слабо зачарованную механическую косилку и сноповязалку, запрягаемую кучей коней, и такую же сеялку, сказав, что батрачек лишится, но не пропадёт. Там для русского изворотливого ума работы было мало, просто несколько матов, ударов кувалдой и кусков проволоки – не фирменный дорогой ремонт, но послужит не хуже. А за ремонт я получил горсть серебра и меди и радость жлоба, что кузнец был готов сделать это в разы дороже. Затем мы всё-таки сходили наверх, где у проказницы было время смыться.
Я отправил трактирщика обратно. Выкопал из сена затаившуюся как мышь, но сопевшую достаточно громко для моего всё ещё хорошего слуха