почему мой спокойный, как удав, конь взбесился и понес через лес галопом, протаскивая меня через все ветки и буреломы. Я пригнулась к его шее и шептала, чтобы он успокоился, но он не слышал за хрустом деревьев и топотом собственных копыт. Скорость казалась бешенной. Меня шатало в седле. Жеребец тряс туловищем, будто я была назойливым насекомым, от которого он пытался избавиться. Я представила, как он падает и начинает кататься по земле, придавливает меня своей массой. Когда меня занесло в очередной раз, выскользнула из седла в высокую траву, чтобы смягчить падение. Конь остановился, довольный, что освободился от седока, и преспокойно принялся за еду.
Родители отыскали меня в траве. Я напоминала младенца, которого они нашли в капусте, готова была расплакаться, и едва сдерживала себя, и от этого мое лицо напоминало старый скукоженный башмак.
Забравшись дома под одеяло, я почувствовала себя гораздо лучше. Папа принес мне чашку горячего какао, а мама с Кариной устроили себе пикник из глянцевых журналов.
– У нее хороший вкус. Вся в меня, – хвалилась мама и прижимала Карину к себе, щекоча ее и заставляя хихикать.
Я завидовала сестре, которая могла смеяться, листать взрослые брошюры и накрывать ладошкой картинки, будто делает покупки. Когда я пыталась смеяться вместе с ними, получалось как-то криво, неестественно, и я хмурилась, от того, как сестра с мамой сразу замолкали и качали головами, показывая, что моя попытка провалилась.
Я знала, что мама покупает втихаря шоколадки и мороженое, когда они с Кариной куда-то ездят вдвоем. Сестра всегда оставляла что-нибудь, чтобы скушать у меня на глазах и похвастаться. Папа тоже покупал мне сок и мороженое, но мы всегда делали это перед тем, как вернуться домой, и приносили по рожку для всех.
Если он соглашался уступить моей просьбе о новом конструкторе, то просил играть с сестрой, и я делилась. Игрушка – это же не леденец, ее можно использовать по очереди. Чтобы не ссориться, мы условились, что Карина всегда первая, так как появилась раньше меня на несколько минут. И я сидела, и ждала, когда настанет моя очередь. Иногда она не наставала до тех пор, пока не велели гасить свет и забираться в кровать. А иногда и совсем не наставала, как в случае с мамой.
Один раз мама взяла меня с собой, и я приложила максимум усилий, чтобы ей понравиться: старалась не мешать ее разговору с подругой, быть сдержанной и воспитанной девочкой, чтобы она оценила мое умение себя вести, чтобы почувствовала – я не помеха, меня вообще здесь нет. Так что она может смело брать меня, куда угодно и ей будет не стыдно.
– У тебя что-то случилось? – спросила мама.
– Нет, почему ты спрашиваешь?
– Ты такая бука. Рядом с тобой хочется заплакать.
После этих слов мне действительно захотелось плакать, и я не смогла больше сдерживаться. Я плакала и смеялась одновременно, стараясь веселиться, чтобы мама не считала меня плаксой и не расхотела брать с собой.
– Вот