ответствовал удивленным взглядом и искаженной через динамик тирадой:
– Да уже как месяц рейс сменили! Может, и больше! А когда что случилось – точно и не вспомнить. Я, голубчик, так скажу: коли ничего не делают, значит, никому и не нужно!
Похоже, логика ей казалась неоспоримой. Но Виктору она совсем не нравилась. Это что за Средневековье, чтобы больше месяца какой-то мост чинили?! А там люди, между прочим! И куда только администрация смотрит? Ерундистика какая-то.
Он медленно отошел от окошка с шипящим динамиком и в задумчивости остановился. «Так! Хотел сделать сюрприз, да, видно, придется обойтись». Конечно же, Виктор имел ввиду не мобильные телефоны – это новшество только входило в обиход, и непомерная стоимость такого общения шла в разрез с его прагматичностью. Но он помнил, что в Чернухино есть коммутатор. Пару раз Светлана звонила оттуда Виктору на домашний телефон – чтобы поздравить с новорожденной, и чтобы сообщить о предстоящем приезде. Похоже, что теперь придется и самому воспользоваться этим номером. Конечно, он дозвонится только до телефонистки, но новости-то он может узнать! Не пешком же ему идти теперь через лес! Да еще и семью с собой тянуть.
Виктор отыскал таксофон. Дождавшись очереди, вошел в кабинку. Но пробыл там недолго. Номер, который дала Светлана, не работал – или был отключен, или где-то произошел обрыв линии.
Неожиданное осложнение расстроило его. Похоже, проблема никак не хотела решаться. Но хоть кто-то же должен знать! Кто-то должен. С этой мыслью он и решил поспрашивать людей – может, кто-нибудь и прольет свет.
Первым, к кому он обратился, был пожилой мужчина на лавочке – лысоватый, с обрюзгшими щеками и с подстриженными усиками. Устало опустив плечи, мужчина рассеяно выслушал Виктора. Но затем его взгляд сфокусировался, уголки его чересчур опущенных губ немного приподнялись, и он сказал:
– Чернухино – это где поврот на пятьдесят пятом километре? Как же – знамо, знамо. Хорошее место. Была у меня там одна зазноба. Хех! По молдости.
– Дед! – Виктор даже сам поморщился от своей резкости. – Сейчас-то люди как туда добираются? Моста-то нет. Вы слышите, о чем я спрашиваю?
– Слышу-слышу – не глухой, поди, еще! Знамо, как – пешком ходють! Хех! Сейчас, поди, не зима. Эх, молде-е-ожь!
– Да как же пешком?! Это почти двадцать километров будет! А речку-то как они – на лодке переплывают, что ли?!
– Да о чем ты гутаришь, сынок! Кто же по дороге ходить?! Че-рез лес! Где овраг, выходюдь и шуруют напрямик! Так-то вдвое короче, чем по дороге! А в самой деревне речка узкая. Там и мостки под себя наладили.
– А вы откуда все знаете?
– Говрю же: зазноба у меня там была!
Тут мужчина рассмеялся, но не открывая при этом рта, и смех этот – с рухнувшими уголками губ, потрясывающимися щеками и нависшими на глаза кожаными мешочками – походил вовсе и не на смех, а на что-то среднее между плачем и заупокойным пением, – доносившимся