разминать травмированные конечности и посещать кабинет физиотерапии. Он старался не вспоминать Василия Нестеренко и все его злоключения, но иногда по ночам являлась пожилая смотрительница Третьяковской галереи и молча смотрела на него глазами, полными скорби. Но большую боль доставляла мысль, что он уже больше никогда не увидит Таню и её сына, вспоминались их выезды к морю, вопросы Толика, которые ставили его в тупик и планы на будущее, которым не суждено было осуществиться. Однажды его навестил Егор, он принёс фрукты и привет от Пал Палыча, который был в курсе аварии и желал быстрого выздоровления. Кондрат, поблагодарив за участие, сказал: «Я ни разу ни о чём не просил ни тебя, ни Пал Палыча, поэтому хочу, чтобы ты отнёсся серьёзно к моей просьбе. В 1980 году в Москве пропал капитан Василий Нестеренко, приехавший в отпуск из Афганистана. В части, где он служил у него был роман с медсестрой Верой, фамилии я не знаю. Прошу тебя Егор разыщи эту женщину, тебе не трудно, сейчас она должна воспитывать ребёнка от капитана, узнай адрес и сообщи мне». Егор написал свой номер телефона и попросив перезвонить ему через неделю ушёл.
Заведующая кардиологическим отделением, прознав, что сын Василия Лешенко лежит в хирургии, прибежала в палату и с еврейской непосредственностью, изобразив на лице неописуемый восторг от встречи, попросила, если у него будет желание, посмотреть оборудование в её отделении. Кондрат вспомнил рассказ отца об этой необыкновенной женщине, которая успевала делать операции на сердце, следить за работой отделения кардиологии, ухаживать за больной матерью и воспитывать сына, страдающего аутизмом. Цилю Ефимовну боялись все, особенно сердечные болезни, с которыми она вела постоянную войну, и если большинство врачей разговаривают со своими пациентами подчёркнуто мягко, стараясь не волновать, то невысокая, подвижная женщина с бровями, расположенными на лбу, всё делала наоборот. Входя в палату, где лежали дети, она с порога говорила: «Аркадий Гайдар в ваши годы уже полком командовал на полях Гражданской войны, а вы тут прохлаждаетесь. Вот вам книги, завтра приду, перескажите содержание, больше читайте, развивайтесь, только здоровое сознание умного человека может победить болезнь». В палате, где лежали тяжело больные её появления ждали, как восход солнца, у людей начинали блестеть глаза и появлялись улыбки, а она говорила им: «Сегодня, кто может, едет со мной на овощную базу разгружать свеклу, кто не может, тоже поедет, перебирать гнилую капусту». Циля была в больнице чем-то вроде аккумулятора позитивной энергии от которого заряжались окружающие. Первый муж, Борис Борисович, врач реанимации не оправдал её доверие и вскоре, сразу после развода, пристрастился к спиртному, но пил в меру, хотя и часто, второго и третьего мужа она охарактеризовала ёмким и выразительным словом: «сволочи». Кондрат с радостью согласился помочь и часами пропадал у неё в отделении, потом они пили чай с печеньем в её кабинете и говорили