чтобы младший братец не вел себя как надменный осел!
– Ты помог бы мне куда больше, если бы занимался своими делами, – отрезала Феба. – Если я и захочу что-то узнать о сельском хозяйстве, то уж точно не от него!
– Почему? – в недоумении спросил Габриель. – Ведь ты понятия не имеешь, что представляет собой Рейвенел.
– Боже правый! – воскликнула Феба, скрестив руки на груди. – Да разве ты не знаешь, кто он такой? Неужели не помнишь? Тот самый школьный хулиган, что издевался над Генри!
Габриель покачал головой: по его лицу было ясно, что не помнит.
– В пансионе. Тот, что мучил его почти два года.
Габриель по-прежнему смотрел на нее непонимающе, и Феба нетерпеливо добавила:
– Тот, что подсунул ему свечи для фейерверков!
– А-а! – Лицо Габриеля разгладилось. – Совсем забыл! Так это был он?
– Вот именно! – Феба принялась ходить взад-вперед по каморке. – Это он превратил детство Генри в кошмар.
– Ну, ты преувеличиваешь: прямо уж в кошмар.
– Он обзывал Генри, отбирал у него еду.
– Генри все равно ничего не ел!
– Перестань дурачиться, Габриель, это не шутки! – раздраженно воскликнула Феба. – Я ведь читала тебе письма Генри. Ты знаешь, через что ему пришлось пройти.
– Знаю лучше, чем ты, – спокойно ответил Габриель. – Я и сам учился в пансионе: не в том, что Генри, но свои хулиганы и мелкие деспоты найдутся в каждом. Именно поэтому родители не отсылали из дому ни меня, ни Рафаэля до тех пор, пока мы не стали достаточно взрослыми, чтобы уметь за себя постоять. – Он замолчал, раздраженно мотнув головой. – Феба, перестань носиться туда-сюда, словно бильярдный шар, и послушай меня! На мой взгляд, винить стоит только родителей Генри. Они отправили его в условия, к которым он был явно не готов. Генри был хрупким, болезненным мальчиком, чувствительным и робким. Более неподходящее для него место трудно представить!
– Отец Генри считал, что это его закалит, – возразила Феба. – А у его матери доброты было не больше, чем у бешеного барсука, поэтому она и согласилась на второй год отправить его в этот ад! Но виноваты не только они. Уэст Рейвенел – грубая скотина! Ему никогда не приходилось отвечать за свои поступки!
– Я пытаюсь тебе объяснить, что в таких школах жизнь устроена по Дарвину: либо ты сожрешь, либо – тебя. Борьба за существование до тех пор, пока не устаканится иерархия.
– Ты тоже кого-нибудь травил, когда учился в Харроу? – вскинулась Феба.
– Разумеется, нет! Но у меня была другая ситуация. Я вырос в любящей семье. Жили мы в доме у моря с собственным песчаным пляжем. Боже правый, у каждого из нас был собственный пони! Детство счастливое до тошноты – особенно в сравнении с братьями Рейвенел, которые в собственной семье жили как бедные родственники. Они осиротели совсем маленькими и попали в пансион, потому что были никому не нужны.
– Потому что были мерзкими маленькими шалопаями? – мрачно предположила Феба.
– У них ничего не