я оплачиваю проезд и отправляю вас с ветерком. Идет?
– Не идет… Едем общественным транспортом. По дороге хоть пообщаемся… Сегодня, Толик, ты просто так от нас не избавишься, – уверенно заявила бойкая Таня. «Вот влип», – подумал я…
Ох уж эти новые районы. Во всех городах они, как близнецы. Даже проблемы те же. И главная из них – транспортная. По пути с множеством пересадок из одного переполненного автобуса в другой было не до разговоров. Наконец за час мы все же добрались до типовой девятиэтажки, где проживала Таня.
– Нет, Толик. Мы тебя без угощения не отпустим, – объявила свое решение Таня, едва попытался распрощаться, – К тому же у меня к тебе серьезное дело.
– Странно. Какие у нас с тобой могут быть дела? – с досады схамил я.
– Могут. Да еще какие, – улыбаясь, многозначительно сказала Таня. «Ну и ну», – единственное, что пришло в голову от такой неслыханной дерзости молоденькой девушки.
Типовая девятиэтажка, типовая мебель. Глазу зацепиться не за что. Нет. Все-таки оказалось нечто нетиповое – пишущая машинка.
– Кто печатает? – спросил Таню, кивнув в сторону машинки.
– Никто… Она неисправна. Отец откуда-то притащил.
– А что с ней? Можно посмотреть?
– Сколько угодно, пока ужин сготовлю.
Спорить не стал. Все. Воскресенье потеряно для моих дел. И я занялся машинкой. Агрегат оказался в полном порядке. Лишь в нескольких местах соскочили пружинки.
– Отвертка есть? – спросил Таню.
– Нет, – весело ответила она, – У нас инструмент не водится. Мужиков в доме нет.
– А отец? – удивился я.
– Он не по этой части.
– Давай тогда консервный нож.
– Тоже нет.
– Тогда обычный, – попросил я.
Вскоре машинка застрекотала, как новенькая.
– Работает? – удивилась Таня.
– А то! – с гордостью ответил ей, – Бумага хоть есть?
Я вставил лист и машинально напечатал первое, что пришло в голову:
Что со мной случилось?
То смеюсь, то плачу.
Может быть и правда
Потерял удачу?
Может быть и верно —
Моя карта бита?
И мечта святая
Саваном покрыта?
Много ли мне надо,
Что не успокоюсь?
Или мне не хватит
Гробовой доски?
Но весенним садом
Проходя порою,
Я, смеясь над жизнью,
Плачу от тоски.
– Чьи это стихи? – вдруг спросила Галя, тихо стоявшая позади меня.
– Есенина, – не задумываясь, ответил ей, чтобы отвязаться.
– У Есенина нет таких стихов.
– Надо же! Откуда ты знаешь?.. Это из неопубликованных.
– А откуда ты знаешь, если оно не опубликовано?
– Мне его прочел «Клюев, ладожский дьячок».
– «Его стихи, как телогрейка?» – рассмеялась Галя, – Толик, ты, конечно,