начнется, если оставить все как есть…
– Спали парник напалмом! Уничтожь его! – требовала я.
– Не могу.
– Почему?!
– Ищу кое-что.
– И что?! – теряла я терпение.
– Ключ.
– Прекрасно! – вскинула я руки. – Ты же про метафорический ключ?
– Других с Аллой быть не может.
– Знаешь, не говори мне ничего сейчас про Аллу и ее метафорические ключи! Я закрываю глаза и вижу пятна крови! Хочу уснуть, но мне снятся люди с головами птиц! А если повезет и во сне я буду летать, то мой журавль обязательно там сдохнет!
– Что?
– Я просыпаюсь с криками, чувствуя онемение, скованность, паралич. Как-будто муха, застрявшая в липкой паутине!
Мы с Максимом жестикулировали, крутились возле витрины, вышагивали туда-обратно, и все это время за нами наблюдала Алина по ту сторону стекол кафе. Она делала вид, что моет окно, а когда я смотрела на нее, изображала жест «сердечко».
– Знала бы она, о чем мы говорим, – помахал ей Максим, – еще немного, и она осыплет нас лепестками флердоранжа.
– Чем?
– Забей.
– Я не про свадебные ритуалы с лепестками. Чем занимается комиссия? Твои пипеточники? – отодвинула я стакан, когда он потянулся к моей пенке на банановом латте второй раз. – Скажи им, что есть такие порошки, – сжала я в кулаке серебряный кулон на шее, – что, вдохнув разок, они забудут половину жизни. Ты же знаешь.
– Знаю, – переложил он кулон в свою руку, переворачивая его туда обратно, – поэтому слежу за ними. А за тобой присматриваю.
Он аккуратно и очень медленно опустил кулон мне между ключиц.
– Почему носишь его? Эта пыльца внутри не стирает память, а возвращает ее. Ты что, до сих пор… ждешь? Серого? Ждешь, что он захочет вспомнить?
– Я жду, когда буду готова высыпать ее.
– В урну, надеюсь.
Я подняла на него глаза:
– Не бойся сказать то, что подумал на самом деле.
Максим прищурился, и губы его скривились, когда он представил вместо моего ответа ответ Аллы.
– Кирыч… нет.
– Да.
– Ты хранишь пыльцу для себя…
– Если пленка на кассете не даст ответа. У тебя свой ключ, у меня свой, – сжала я сильнее кулон.
– Не смей, – протянул он руку к цепочке, но я отскочила. – Ты не знаешь, что вспомнишь!
– А ты знаешь?!
Он метался по тротуару туда-обратно, ударив ногой по колесу своего «Порше».
– А если там ты?! – рявкнул Максим.
– Что – я?..
– На пленке… рядом с сестрами! – кивнул он. – Я рос с Аллой. Бок о бок. Много лет. Она не понимала разницы между живым и мертвым! А ты? Вы двоюродные. Ты… всегда понимала разницу? Ты ссорилась с сестрами в тот день. Вы друг на друга кричали. Они были не правы, обижая и задирая тебя.
– Но за что?..
– Из-за меня тоже, – оттянул он края воротника, – мы с тобой подружились… наверное… что-то вроде детской ревности.
– Я бы не… я не могла… Я же нормальная! В детстве