толпы малознакомых людей.
Ольгин спутник выгуливал ожидающий взгляд между нами на поводке полуулыбки.
– Господи! Татьяна! – узнала Ольга, когда я уже собиралась сдаваться. – Вот она, профессиональная память! Лицо помню, а что с этим лицом делала – ну никак!
Она засмеялась и обняла меня, подвинув ближе блондина.
– Познакомьтесь! Это Татьяна. Мы вместе работали, в Москве ещё. Это мой муж, Миша.
– Очень приятно! – муж протянул загорелую руку.
– Ты как здесь? По святым местам? – улыбалась Ольга.
– В гостях у родственников.
– У тебя здесь родственники?
– Да, на Роша Шона собираемся каждый год.
– Молодцы какие! А у меня никого тут не было, когда переехала сюда с бывшим мужем…. Ой, как я рада тебя видеть!
Она порылась в сумочке, протянула визитку.
– Приходи сегодня вечером к нам. Сможешь? Часов в семь.
– Смогу. Спасибо.
– Ты где живёшь?
Я назвала адрес.
– Ну это рядом. Минут пятнадцать на такси. Там есть на иврите. Таксисту покажешь, привезёт.
Мы еще раз обнялись и поцеловались.
– Ждём! – прижалась Ольга к плечу блондина.
Мы помахали друг другу, и супруги свернули на соседнюю улицу, такую же раскалённую. Он держал ее под руку. Ее светлые волосы покачивались в такт шагам. Она, на каблуках, несмотря на жару, такая же красивая, как была, без греющего женского злорадства: «а коленочки-то уже бесформенные» или «а сиськи-то явно сделанные», – просто красивая. Ну, если только пара лишних килограмм. И все же, что-то сломалось в ее красоте, словно потерялся маленький пазл, без которого уже не было картины…
Таксист, похожий на московского кавказца, но без пытки русским языком, прочёл адрес на иврите и завращал глазами по часовой стрелке. На цифре «три», напротив меня, он остановился. Надо было что-то говорить, но что и на чём?
– Вотс an? А ю окей? – спас меня американский кинематограф.
Таксист повторил адрес вслух, интонацией расставив вопросительные знаки после каждого слова.
– Город? Район? Улица?
– Йес, йес!
– Дэнжерос!!! – выпрямил он вопросительные знаки в восклицательные.
– Ноу, ноу, итсокей! – беспечно уверила я.
Он втянул голову в плечи, ощетинив брови и волосы в носу, и обвёл глазами край большой опасной горы, что следовало понимать как: «Я предупредил. Моё дело крутить баранку».
– О-кей…
«Поток белых машин втекал в рыхлый пляж. Слоёный пирог заката вываливал в море малиновую начинку. Сиреневые волны гладили на песке истоптанные вечерние тени, готовясь к ночи». Я мысленно воткнула эту фразу в статью о впечатлениях об исторической родине.
– Раша? – уточнил розовый от заката таксист.
– Раша, Раша. Моску.
– Окей, – повторил он.
– Бьютифул! – кивнула я на закат в лобовом стекле.
Он глянул настороженно, словно я похвалила его жену или дом.
Машина свернула в