есть решение, не основанное ни на чем ином, кроме как на политическом волеизъявлении определенной группы. В некотором смысле это императив, выдвинутый произвольно, а не некая неизбежная, фатальная необходимость. Поэтому принятие или отрицание «правового государства» и вообще принятие или отрицание той или иной юридической модели должно быть сопоставлено с волей конкретного народа или государства, к которым это предложение или волеизъявление обращены. Подспудно сторонники «правового государства» стремятся к созданию или использованию «исключительных обстоятельств» для внедрения своей концепции, но коварство такого подхода, лицемерие и противоречивость метода вполне закономерно могут вызвать народную реакцию, результатом которой вполне может явиться иное, альтернативное, решение. И вполне вероятно, что это решение приведет к созданию иной юридической действительности, нежели та, к которой стремятся универсалисты.
Концепция решения и ее сверхъюридическая направленность, равно как и сама природа решения, сопряжены с теорией «прямой власти» и «косвенной власти» (potestas directa и potestas indirecta). Решение в специфическом контексте Шмитта принимается не только в инстанции «прямой власти» – власти королей, императоров, президентов и т. д., но и через «косвенную власть», примером которой можно назвать религиозные, культурные или идеологические организации, влияющие на историю народа и государства не так явно, как решения правителей, но тем не менее подчас воздействующие весьма глубоко и серьезно. Шмитт считает, что «косвенная власть» отнюдь не всегда негативна. С другой стороны, он имплицитно намекает на то, что решение, идущее вразрез с волей народа, чаще всего принимается и осуществляется именно путем «косвенной власти». В своей книге «Политическая теология» и в дальнейшем к ней дополнении он подробно разбирает логику функционирования этих двух типов власти в государствах и нациях.
Теория «исключительных обстоятельств» и связанная с ней тема решения (Entscheidung) имеют для нас сегодня первостепенное значение, так как мы находимся именно в той точке истории нашего народа и нашего государства, где «исключительные обстоятельства» стали естественным состоянием и где от решения зависит не только политическое будущее нашего народа, но и осмысление и сущностное подтверждение его прошлого. Если воля народа сможет утвердить самое себя и свой выбор в этот драматический момент, сможет ясно определить своих и чужих, обозначить друзей и врагов, вырвать у истории свое политическое самоутверждение – тогда решение русского государства и русского народа будет его собственным, историческим, экзистенциальным решением, ставящим печать верности под тысячелетиями духовного народо- и имперостроительства, а значит, и будущее у нас будет русским. Если же решение примут другие, то есть в первую очередь сторонники «общечеловеческого подхода», «универсализма» и «эгалитаризма», которые после гибели марксизма являются единственными