которую Сади должен был арестовать, – продолжал грек, любуясь впечатлением, которое эти слова произвели на принцессу, благосклонность которой к Сади Лаццаро давно заметил. – Во всяком случае, Реции действительно не было в том месте, куда за ней послал Сади Мансур-эфенди, но Сади нашел ее в другом, до сих пор не известном мне месте и привел ее вместе с мальчиком к себе.
– Как? И мальчика также?
– Я головой отвечаю за это, принцесса.
– Теперь ты должен представить мне доказательство твоих слов, – сказала после довольно продолжительной паузы принцесса.
– Тебе надо только приказать, светлейшая принцесса, какое доказательство нужно тебе?
– Без сомнения, ты знаешь дом, куда отвел Сади Рецию и мальчика?
– Да, знаю, принцесса, он стоит на Коралловой улице, это дом старого муэдзина Рамана, всякий живущий на этой улице укажет тебе этот дом.
– Ты должен проводить меня туда! Я лично хочу убедиться в истине твоих слов. Я хочу быть в доме, хочу видеть и слышать, действительно ли Сади привел Рецию в свой дом. Вот какого я требую доказательства, и требую сейчас же!
– Ты требуешь многого, принцесса! – сказал торжествующий грек. – В моей власти доставить тебе возможность взглянуть на тщательно скрытое от всех счастье Сади и Реции. Лучшего доказательства никто не в состоянии дать тебе, но я не советовал бы тебе, принцесса, идти сейчас же, не потому, что я не уверен в успехе, но потому, что теперь слишком светло и оживленно на улицах, так что нас могут узнать.
– В таком случае сделай себя неузнаваемым, как это сделаю я.
– Сади и Реция также могут нас заметить и начать подозревать!
– Скоро будет темно, приходи сюда через час… Нет, жди меня на террасе! Закрой себе лицо и оденься в другое платье!
Сильно взволнованная принцесса отпустила грека, довольного успехом своего первого шага, и позвала обратно своих прислужниц, чтобы переодеться таким образом, чтобы не быть узнанной. Для турчанок подобное переодевание легче, чем для кого-либо другого, так как они совершенно закрывают себе лицо покрывалом. Широкого платья, которое скрыло бы фигуру, совершенно достаточно, чтобы они могли явиться куда угодно, не будучи узнанными. Прислужницы принесли другое покрывало, и принцесса надела его сверх того, которое уже на ней было. Никто еще не видел принцессы без покрывала, даже ее прислужницы не могли похвалиться, что видели черты ее лица. Никогда, даже оставаясь совсем одна, принцесса не поднимала покрывала. Затем она закуталась в широкий плащ и отправилась на террасу своего дворца.
На каменной лестнице, уходившей в канал, стоял Лаццаро. На голове его был пестрый платок, скрывавший лицо. Он низко поклонился своей повелительнице, которая, ни слова не говоря, подошла к нему и стала спускаться вниз по лестнице к воде. Сойдя вниз, она села в маленькую простую лодку. Грек последовал за нею, а гребцы взялись за весла. Лаццаро приказал им грести в Скутари.
Солнце