ебе перепадут только слёзы, морока с бумагами и траты на похороны.
А иногда и вовсе неясно, к худу чьё-то наследство или к добру – ни дать ни взять настоящий кот в мешке. Впрочем, надежда умирает последней. Особенно – когда кроме надежды ничего больше не остаётся.
Артём Смирнов откинулся на спинку облезлого дивана, закрыл глаза и протяжно выдохнул. Напротив него на обшарпанном столике лежала стопка строго отпечатанных документов, а поверх – убористое рукописное письмо. Бумага была белой, мелованной, хрустящей – не в пример пожелтевшим от времени обоям вокруг. Возможно, кипа листов была самым чистым предметом в дряхлой и тесной однушке.
За последний час парень перечитал бумаги вдоль и поперёк, и строгие буквы будто отпечатались на изнанке его век. Безответные вопросы и канцелярские термины смешались в его голове в сумбурную кашу. Сколько бы он ни думал, понятнее ситуация не становилась.
Всё началось, когда утром в дверь внезапно позвонил курьер. В руках у него было увесистое заказное письмо – официальное, с фамилией, именем, отчеством. К тому же – по адресу съёмки, куда Тёма въехал два месяца назад, никому об этом не говорил и нигде не афишировал. Тогда он пусть и удивился, но сразу смекнул – для лохотрона или спам-рассылки было слишком много мороки. Кто-то явно постарался и потратился, чтобы письмо его нашло.
Ставить подпись было боязно, показывать паспорт – ещё страшнее. Но в итоге курьер молча ушёл с его автографом, а Артём заперся у себя, взял ножницы и осторожно вскрыл плотный непрозрачный конверт.
Бумаги Смирнову выслал местечковый подмосковный нотариус. Две недели назад в глубинке под названием Пеплово Поле умер некий Пётр Ильич Вяземский, и из родни у него оставался лишь внучатый племянник. По закону молодому человеку должно было отойти всё имущество старика.
Ни о каких Вяземских Тёма слыхом не слыхивал. Да и не от кого было. Отца он в последний раз видел в три года, а мама умерла ещё до того, как парень бросил институт.
А ещё он был уверен, что обычно вопросы наследства решаются по-другому. Когда Артём похоронил маму, на него свалилась целая гора бумажной волокиты, и пришлось ждать целых полгода, чтобы ему отошли копейки с её счетов. И заявление пришлось подавать самому – искать его никто не собирался.
– Странное дело…
В конце письма прилагался личный номер нотариуса. Смирнов достал телефон и проверил баланс. Картина не воодушевляла. Минус сто на счету, на карте – последние две триста. На сорок тысяч меньше, чем накопившийся долг за квартплату. На той неделе его опять уволили, искать новую работу времени не оставалось.
Помимо звонка наудачу сотовая связь сейчас ему была ни к чему. Стоило ли тратить сотню ради невесть какой авантюры? Это же, как-никак, два дошика. Или четверть ночи в хостеле.
Парень вздохнул и закрыл глаза ладонью. Как так вышло, что он до такого докатился?
“Баланс пополнен”, всплыла эсэмэска. Артём набрал номер. Пошли гудки.
– Давыдов слушает, – голос в трубке был сухим, низким и усталым. Человек на другом конце линии будто не любил свою работу, но, тем не менее, преданно продолжал её исполнять.
– Здравствуйте, – Тёма стушевался, но одёрнул себя. – Вы тут мне конверт прислали, и…
– А, Артём, – нотариус перебил его как нечто само собой разумеющееся. – Рад, что позвонили. Мне тут как раз написали, что посылка вас нашла. Курьер не задавал вопросов?
– Не понял?
– Ну, ничего особого не спрашивал?
– Да ничего. Глянул паспорт, отдал посылку, уехал.
– Ну и славно, – голос Давыдова едва заметно смягчился. – Мне на вас друг Петра Ильича указал.
– Друг?
– Душеприказчик. Пётр Ильич назначил его исполнителем завещания. Он-то мне ваш адрес и дал.
Тёма сглотнул и машинально огляделся. Осенью темнело рано, во дворе пятиэтажки недобро шелестели деревья. Откуда о нём могли знать? Всех друзей он давно растерял, а бывшие девушки забывали его, как страшный сон. За последние пару лет он не мог вспомнить никого, кто знал бы его по имени. И всё же за ним следили. Без его, разумеется, ведома.
– А… Слушайте, я, конечно, не знаток, но…
– Но?
– Нотариусы ведь обычно… так дела не делают?
Из трубки раздался первый явственный проблеск эмоций – мягкий смешок.
– Да, вы правы. Но смотря где. В большом городе, ясное дело, инстанций вагон, родственников прорва… Всё затягивается, нервы треплет. Но мы проследили – других наследников у Петра Ильича не объявится. Дело закроем досрочно, всё отойдёт вам. Дом с землёй, накопления, имущество… А знаете, чего мы с вами из пустого в порожнее. Приезжайте сами, посмотрите.
– Далеко? – вопрос сорвался машинально. Поток мыслей жужжал в голове будто рой взбудораженных пчёл.
– Нет, не слишком. Павелецкое направление, станция “Пеплово Поле”. Это перед Каширой, от Москвы пара часов. Сегодня, правда, ехать уже поздновато. Вы завтра, пораньше выдвигайтесь. Я вас на перроне встречу,