саму себя. Все ее затеи оборачивались ничем, а если и приносили хоть какой-то результат, то настолько смешной, что Ната и за достижение его не считала. Приехав из далекого провинциального городка в Петербург, она долго и трудно привыкала к новому месту, несколько раз меняла работу в поисках более высокого заработка, а в зимний период страдала от недостатка солнца.
В одном ей было не отказать, Ната была очень легкой на подъем, могла мгновенно собраться и помчаться в лес и парк, благо этого в Петербурге и окрестностях было предостаточно или сесть в самолет и отправиться в родные края, к морю. Последнее, впрочем, ограничивалось финансами (их было не слишком много), поэтому случалось не часто, а скорее совсем уже не случалось.
Была у Наты и еще одна особенность, которую она тщательно скрывала от посторонних людей. Она любила рисовать.
И ничего в этом не было бы примечательного, тем более в Петербурге, где все располагает человека к творчеству, если бы не одно «но».
Ната рисовала только деревья. Деревья фантастические, странные выходили из-под карандаша и кисточки, они росли на листах бумаги навстречу солнцу, уходили в морскую даль, и, казалось, жили своей жизнью. Корни и ветки деревьев сплетались, образуя причудливый круговорот. Кроны украшали цветы, плоды, и неизменные разноцветные шары, значение которых Нате так и не удавалось понять, сколько бы она не размышляла над этим вопросом.
Рисунков было много. Черно-белые, нарисованные простым карандашом. Цветные, написанные маслом на холстах и картоне. Были среди них и наброски, которые Ната использовала скорее для работы, чем для творчества.
Работая психологом и зная материалистическую подоплеку профессии, она тем не менее сохранила веру в то необъяснимое, даже порой сверхъестественное, которое происходило с людьми. Верила в то, что не вписывалось в знания традиционной науки. Возможно, на эту веру и собственное тонкое проницательное чувствование людей и событий наложили отпечаток воспоминания из детства. Одна из прабабушек лечила людей с помощью заговоров и лечебных трав. Вторая, раскладывая карты, удивительным образом предсказывала будущее.
Ната и сама научилась работать с колодой, и иногда видела, как на кинопленке, картинки будущих событий. Любимым же ее упражнением была игра с фигурками на шахматной доске.
Помещенные на шахматное поле различные предметы, отождествленные с людьми, открывали их скрытые связи и устремления, показывали причины событий и их последствия.
Поле представляло собой три мира: мир живых, мир мертвых и серую зону. Больше всего Ната не любила последнюю из них. Человек попавший в серое пространство терял желание жить, ощущал упадок сил, становился безрадостным и равнодушным.
В некоторых случаях девушка прибегала к помощи карандаша, и тогда, рисуя дерево человека, приходила к предположениям о причинах и исходе событий, направлении, которое будет выходом из сложной ситуации. Такие рисунки оставались незаконченными с точки зрения полноценной картины,