у нас есть. Заместитель прокурора Демидов. Откуда-то с Урала по протекции назначили. Видите ли, захотел пообщаться, пока в СИЗО не увезли. Любознательный оказался, мать его. Привели к нему, в половине девятого, постороннего народу в приемной, как обычно – невпроворот. Завели в кабинет, пристегнули к трубе батареи отопления, опера вышли. Тут звонок от прокурора области. Демидов по старой партийной привычке вышел в комнату отдыха. Как же, секретный звонок, высшее начальство! То ли дуга наручников сомкнулась на манжете пуловера, то ли этот хмырь чем-то открыл их. Спокойно вышел, пробрался в толпе через приемную, – кто там разглядел, что его в браслетах привели! – скользнул мимо оперов и был таков. Прокуратура – общественное место, охраны нам не положено, это у вас, капиталистов, банда головорезов в вестибюле дежурит… Может, еще по пивку? Я мигом слетаю.
Иван Петрович довольно отчетливо представил себе, как это произошло. С советских времен прокуратуру и милицию старалась расположить в одном здании, где в подвале обычно располагались камеры изоляторов временного содержания. Именно там по инструкции полагалось проводить допросы арестованных, которых привозили на день из следственных изоляторов. Однако на практике инструкции нарушались сплошь и рядом. Две-три камеры ИВС не справлялись с потоком бандитов, убийц и грабителей, хлынувших в постперестроечное время. С раннего утра следователи прокуратуры, милицейские дознаватели выстраивались в очередь к одной каморке, где разрешалось проводить работу со своим подследственным. Для кино остались кадры, где следователь спокойный и невозмутимый, с тонким психологическим подходом допрашивает убийцу и тот в конце-концов признается под тяжестью искусно и терпеливо выстроенной системы доказательств. Какой тут «психологический» подход, когда железная дверь с непереносимым скрипом и визгом то и дело приоткрывается и доносится робкий просящий голос коллеги: «Толян, ты на время смотри! Мне в психушку двоих везти, а ты засиделся!», а в подвальном коридоре гул и столпотворение! Тут, дай Бог, наскоро бумаги оформить и два-три вопроса задать. Поэтому правдами и неправдами прокурорские следаки выклянчивали «своих» и сами в наручниках вели их в кабинеты, где начинали с ними спокойно и методично работать. Но прокуратура не режимный объект, а присутственное место, куда каждый гражданин может придти со своей обидой. Поэтому ни постов, ни замков, ни межкоридорных решеток. И стоило Ботанику выйти из кабинета, как он из серийного убийцы превратился в обычное штатское лицо.
– Нет, – категорически сказал Шмыга. – Пиво пить не буду. Полдень рабочего дня. Ты знаешь, сколько стоит месячная аренда девяти квадратных метров на Большой Ордынской, где мы сидим?
– Не знаю, и знать не хочу, а то инфаркт заработаю. А ты не знаешь, где сейчас может находится Ботаник?
– Знаю.
Толич на миг оживился, фантастическая надежда блеснула в его утомленных глазах.
– В Москве. В столице нашей