молью ковры, могла поклясться, что даже во мраке ночи разглядела на деревянных половицах в пяти футах от камина выцветшие контуры большого кровавого пятна. А теперь комната превратилась в место совершения самого будничного ритуала во всей Англии, когда герцог, проспав до полудня, являлся сюда, чтобы пропустить бокальчик хереса с каким-нибудь рыцарем почетного ордена.
Во всяком случае, Стефани представляла себе все именно так.
Однако, гордо прошествовав мимо лакея в старинный зал, она, к своему величайшему удивлению, столкнулась лицом к лицу с самым красивым мужчиной на свете. Принцесса намеревалась приветствовать потенциального врага, но сделать это с высокомерием.
От неожиданности Стефани резко остановилась.
Незнакомец держал бокал хереса в одной руке, а другой опирался на спинку громадного кресла, которое покоилось на массивных львиных лапах: это кресло было изготовлено более века назад для шестого по счету герцога, с годами ставшего слишком тучным. Красавец не отличался ни очень высоким ростом, ни мощным телосложением, но каким-то непостижимым образом затмевал собой даже такой громоздкий предмет старинной мебели, как это кресло. Оно меркло в сиянии его лучезарного облика. Лучезарного в прямом смысле этого слова, ибо его лицо вызывало в памяти образ архангела Гавриила: безупречный овал, высокие скулы изящно стремились вверх от четко очерченной линии волевого подбородка, а голубые глаза под высоким чистым лбом лучились доброжелательностью. Мужчина был одет в черный строгий костюм, но тонкий лучик ноябрьского солнца, пробившийся сквозь стекло, сразу отыскал его – так день естественно стремится к свету – и, искупавшись в золотых кудрях, образовал над ними сияющий нимб.
– Это сэр Джон? – с трудом выдавила из себя Стефани.
Взрыв смеха эхом пронесся по комнате.
– Ха-ха-ха. Шутка удалась, друг мой, – сказал герцог Олимпия, отступая на несколько шагов от ярко пылающего камина и вытирая слезы. – Должен признаться, моему приятелю сегодня повезло – он уедет отсюда не один. А теперь, мой юный друг, позволь представить тебе настоящего сэра Джона Уортингтона, королевского адвоката, который любезно согласился взять тебя под свое крыло и помочь с адвокатской практикой.
Герцог Олимпия указал на седовласого господина, расположившегося на диване возле камина. В полумраке гостиной его не сразу можно было заметить.
– Правда, я не обладаю столь же прекрасной внешностью, как мой племянник, но это избавляет меня от проблем с дамами, – сказал джентльмен низким, властным, хорошо поставленным голосом римского сенатора.
Стефани стоило немалого труда оторваться от созерцания прекрасного златовласого видения и переключить внимание на обладателя властного голоса.
Ее сердце, пламенно забившись, вознесло дух на головокружительную высоту, где он парил под тяжелыми дубовыми балками, поддерживающими роскошный купол, но, вернувшись к реальности, сердце слабо екнуло в груди и замерло.
Будь