(а часто и вовсе экзотично – «бендеровцами») и агентами влияния Запада.
Такой «антинационализм» косвенно затронул и «элитарные» слои русских националистов. Некоторые из идеологов воспринимают нынешнюю официальную пропаганду ксенофобии как враждебную себе. Их отношение к событиям в соседней стране, к Майдану оказалось неоднозначным, но чаще всего – не таким, как у российской власти и поддерживающего ее большинства российского общества.
Особенно сильно это сказалось на представителях национал-демократического крыла русских националистов, которые в той или иной форме поддержали протестующих на Майдане. Наиболее последовательно это сделал «Национал-демократический альянс» (НДА). Лидер этой организации Алексей Широпаев назвал события в Киеве «антиколониальной, демократической, европейской (в плане цивилизационного вектора) революцией»[167]. По его мнению, мы стали свидетелями того, как становящаяся европейской страна освобождается от власти азиатской империи.
С большей осторожностью оценивали Майдан русские националисты, группирующиеся вокруг Национал-демократической партии (НДП), но и они не скрывали свою поддержку Майдану, видя в нем прежде всего доказательство значительной политической роли этнических националистов в украинском обществе. С таких позиций «Похвальное слово Майдану» написал один из лидеров этой партии Владимир Тор[168]. О каких же преимуществах украинского национализма говорят русские националисты?
Во-первых, украинскому национализму не нужно было проходить мучительный разрыв с имперской идеологией, поскольку он изначально формировался как антиимперское движение. Во-вторых, идеология украинского национализма в полной мере сформировалась еще в первой половине XX века и к сегодняшнему времени имеет полноценный и законченный свод идеологических мифов, политических нарративов и установок. В-третьих, украинский национализм поддерживается значительной частью украинских политиков и интеллектуалов либерального толка, тогда как в России национализм при активном участии интеллектуалов-либералов был маргинализирован и табуирован (см. главы 4 и 7). В-четвертых, украинские националисты развивали свои политические движения в условиях относительно демократического государства и оказывали влияние на власть легальными средствами. Русский же национализм испытывал сильное давление со стороны государства и, в своей нынешней форме, был обречен на поражение в политическом соревновании с нынешней властью.
После того как Крым был присоединен к России, ряды оппозиции из числа русских националистов стали быстро редеть, в том числе и ряды национал-демократии. Например, Егор Просвирнин, недавний едкий критик власти, не скрывал поддержки ее действий во время «Крымской кампании» и радостно приветствовал вхождение полуострова в состав России. Изменение своей позиции он прокомментировал в одном из текстов на сайте:
И то, что Путин после десятилетий сдачи русских интересов везде и всюду вдруг вспомнил, что Крым – русская земля, вообще-то