я бы и головы не высовывал: зачем, если для этого есть специальная техника? Но при себе я имел только автомат Калашникова, отобранный у убитого солдата. Оставалось только по старинке глядеть собственными глазами. Я убедился, что наверху никого, и бесшумно выбрался на этаж.
Все печальнее вздыхали переливы «Лунной сонаты». Я со всей осторожностью перебирался из помещения в помещение, обыскивая мечеть.
Сложный исламский узор плитки на полу превращал незамысловатую планировку в лабиринт. Наверное, опять взыграл несознательный восторг от непонятного культурного кода. Я пробирался хитросплетениями коридоров все глубже, и музыка так и манила меня во тьму.
Звук приближался: я примерно прикинул, откуда он идет. В том единственном в мечети помещении горел свет. Держась стен и сильно пригибаясь, я добрался до входа и окинул комнату быстрым взглядом.
Внутри оказался бывший бригадный генерал – один. «Лунная соната» играла из стоящего на столе радиоприемника на пределе громкости. Кажется, «министр обороны» о чем-то крепко задумался и печальным взором буравил аппарат, а руку держал на динамике, кожей ощущая исходящий звук. Форма на нем оказалась парадной, будто он собирался участвовать в какой-то важной церемонии.
Насколько я видел, в помещении находилась только цель «А» без охраны. Сложность исполнения сама по себе невысокая. Вот только одна загвоздка: по плану бригадный генерал должен сейчас беседовать с целью «Б». Если здесь сейчас обнаружат труп генерала, то с убийством американца, который, вполне возможно, находится где-то поблизости, могут возникнуть накладки.
Он вообще здесь? Сбывались мои недобрые предчувствия и невольно вспомнился – хотя сам понимаю, как это избито, – закон Мёрфи. Убийство – дело нехитрое, но на пути выполнения задания то и дело возникают неожиданные препятствия. А когда целей две, то и проблем больше, и их надо не перемножать, а возводить в квадрат.
И как быть? Нельзя же просто вползти к нему. Я в самом сердце вражеской ставки. Притаился в случайно опустевшей выемке на вершине подушечки для иголок. Случись чего, «иглы» сюда хлынут полным ходом и оставят от нас с Алексом швейцарский сыр.
Вот и еще одна характерная особенность работы спецназовца: решения надо принимать мгновенно. Я бесшумно сменил трофейный калашников на нож. В тот же миг, как бывший бригадный генерал повернулся ко мне спиной, я подскочил, зафиксировал руки цели и приставил нож к горлу.
– Моя цель – не ты. Но закричишь или дернешься – убью. Понял? – солгал я. Неприятно врать человеку, который вот-вот погибнет, да еще от твоих же рук, но сейчас не до моральных терзаний. – Мы ищем американца. Того, с кем ты сейчас должен был встретиться.
– Я и не знал, что он американец, – ответил «министр» удивительно спокойным для его положения тоном, даже дыхание не сбилось. – Он у нас замминистра по культуре и связям с общественностью. То есть, видимо, был.
– Вы его убили? – потребовал я ответа, плотнее прижимая лезвие к коже.
– Нет.